style="font-size:15px;"> – В «Птичке», где ж еще, – спокойно отозвался Казарин. – Еще с утра завезли.
И щедрым жестом протянул щетинистому недопитый пузырь, к которому тот сразу же присосался, как ребенок к материнской сиське – только волосатый кадык заходил туда-сюда под грязной морщинистой кожей. Затем бутылка пошла гулять по заскорузлым рабочим ручищам, как эстафетная палочка радости и счастья.
«Птичкой» звался в народе винно-водочный магазин на другом конце города, хотя на вывеске значилось совсем другое название. Поначалу торговая точка гордо именовалась «Дары природы» и в ней торговали различными зоотоварами и мелкими зверушками, которых можно содержать в домашних условиях. Но большинство горожан считали содержание животных, если их нельзя доить, сожрать или посадить на цепь для охраны добра от разных мазуриков, баловством и глупой тратой денег. Поэтому птички и черепашки дохли, не доходя до покупателя, и магазин вскоре закрылся. Слово «природы» в вывеске было сбито. «Дары» остались. Возможно, к «дарам» первоначально предполагалось присобачить еще какое-то подходящее слово: «Дары Юга», например. Завезли же в магазин кое-какие дешевенькие южные вина взамен полудохлых попугайчиков. Но вина появились, а слово – нет. Однако очередь, ежедневно выстраивавшуюся начиная с 11 часов утра за алкодарами, это ничуть не смущало.
«В «Птичку» водку завезли! «Столичную!» С утра еще!» – словно легкий освежающий ветерок прошелестел над толпой. И пусть ветерок этот благоухал самогоном, дешевыми дрянными настойками, политурой, денатуратом, мозольной жидкостью – чем угодно, только не дефицитной водкой, которой город не нюхал уже давно. Не то что элитной «Столичной» – даже дрянного зелья без названия (на зеленой этикетке было написано просто «Водка»), и того не нюхал, хоть и гналось оно из отходов нефти, которой у страны Советов было – хоть залейся. Так что этот провонявший сивухой сквознячок был для собравшихся здесь людей живительным ветром перемен к лучшему, ветром странствий, зовущим в сверкающую всеми красками солнечного спектра вечно пьяную Шамбалу. В толпе затянули припевки, в которых смешались в одну кучу и цены на водку, и антисоветские выступления в Польше, и революционная история СССР:
Было три, а стало пять – всё равно берём опять!
Даже если будет восемь – всё равно мы пить не бросим!
Передайте Ильичу – нам и десять по плечу,
Ну а если будет больше – то получится как в Польше!
Ну а если двадцать пять – снова Зимний будем брать!
Толпа начала редеть на глазах, и вскоре возле морга остались лишь горки шелухи от семечек да редкие зеваки. Последние удивленно наблюдали, как на площадь перед обшарпанным зданием судмедэкспертизы, визжа тормозами, вылетели три милицейских «газика». Из боковых дверей высыпали бойцы с автоматами и новомодными резиновыми дубинками, невиданными большинством черногрязинцев, а из головного «рашен джипа» выкарабкался невысокий человек с огромными
