им духовное видение преодолело границы религий и начало вдохновлять также и «боящихся Бога», то есть монотеистов из язычников. Более того, сам Иисус, возможно, понимал, что его учение выйдет за границы иудаизма, так что поощрял своих учеников с любовью относиться к не-иудеям – например, к самарянам, которых иудеи презирали[47].
Ф.Э. Питерс, видный историк религий, также полагает, что Иисус начал духовную революцию, ведущую к «более индивидуальной, внутренней, руководимой совестью морали». Это означает, что «Иисус опирался на Тору, однако развернул над ней крылья духа»[48]. Но после смерти Иисуса этот нюанс оказался потерян в неудержимом движении к другой крайности:
Это мягкое и умеренное выражение; однако, «воспарив над» чем-либо, очень легко от этого вовсе «улететь», то есть превзойти. Трудно сказать, считал ли Иисус, что отношения его и его последователей с Богом превосходят Тору; однако менее чем в течение жизни одного поколения некоторые его последователи, и самый известный из них – Павел, пытаясь передать учения Иисуса не-иудеям (для которых эти учения были связаны с Торой, но от нее отличались), принуждены были заключить, что да, превосходят[49].
На самом деле при передаче учений Иисуса не-иудеям были утеряны и некоторые другие ключевые нюансы, а также возникли новые смыслы и понятия. Вот как специфически иудейское учение – реформаторское, даже революционное, но все же иудейское – стало основанием новой религии. И в этой религии новому истолкованию подверглось не только учение Иисуса, но и он сам.
За кого люди почитают Меня?
Один из самых поразительных отрывков в Евангелии от Марка – древнейшем евангелии, по мнению большинства специалистов, – рассказывает о том, как Иисус спрашивает учеников, кем считают его люди. Вот этот текст:
И пошел Иисус с учениками Своими в селения Кесарии Филипповой. Дорогою Он спрашивал учеников Своих: за кого почитают Меня люди?
Они отвечали: за Иоанна Крестителя: другие же – за Илию; а иные – за одного из пророков.
Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня?
Петр сказал Ему в ответ: Ты Христос…
И запретил им, чтобы никому не говорили о Нем[50].
Прежде всего стоит отметить: люди, слышавшие Иисуса, считают его «одним из пророков» – интерпретация очень иудейская. Второе, что важно отметить – прозрение Петра: Иисус – «Христос» (Мессия, должен был сказать Петр на своем родном языке). И третье: Иисус приказывает Петру и прочим молчать об этом прозрении, поскольку говорить об этом вслух опасно.
И в самом деле это было опасно. Мы уже видели, что в Иудее I века назвать себя Мессией – долгожданным Царем Иудейским – означало важные политические следствия, способные вовлечь человека в серьезную беду. Каким бы «духовным» ни было это притязание на царство, римские власти все равно могли расценить его как выражение мятежа. Более того,
См. притчу о добром самарянине в Лк 10:25–37.
F. Е. Peters,
Там же.
Мк 8:27–30.
