надменный человек. И за него она вышла замуж! Он думает, стоит ему дотронуться до нее, как она упадет в его объятия. И он будет вот так ее поддразнивать, пока не добьется своего. Софи прекрасно понимала его намерения. Видимо, мужская гордость требует поскорее увлечь ее в постель.
Джулиан не успокоится до тех пор, пока не докажет свои права на нее. Таким образом, у нее не будет возможности потрудиться над созданием гармоничных отношений в семье, о которых она так мечтала. Джулиан намерен во что бы то ни стало и не теряя времени соблазнить ее.
Софи резко остановилась: а удовлетворится ли граф Рейвенвуд только одной победной ночью? Ведь Джулиан в нее не влюблен. Она прекрасно сознавала, какой вызов ему бросает: жена отказывает в привилегии, которая – он, как муж, уверен в этом – принадлежит ему по праву. Но если он будет считать, что наконец доказал и себе, и ей свою способность соблазнить жену, возможно, тогда он оставит ее в покое?
Софи быстро подошла к изящному шкафчику, где хранились ее снадобья, и обвела взглядом ровные ряды маленьких деревянных подносиков и ящичков. Ее трясло от гнева, страха и других чувств, которые сейчас она не способна была объяснить. У нее мало времени, через несколько минут сюда явится Джулиан, обнимет ее, будет ласкать так же, как ласкал балерин и актрис и еще черт знает кого…
Отворилась дверь, и в спальню вошла Мэри с серебряным подносом в руках.
– Ваш чай, мадам. Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо, Мэри. Можешь идти, – сказала Софи, изобразив на лице улыбку.
Но глаза Мэри разгорелись еще ярче. Она присела в легком реверансе, после чего удалилась.
Софи была уверена, что слышала сдавленный хохоток в прихожей. Вероятно, слуги знают все, что здесь происходит, промелькнуло в голове Софи. Неужели горничной известно и о том, что Джулиан не провел еще ни одной ночи с женой? Эта мысль показалась ей оскорбительной.
Софи пришло в голову, что раздражение Джулиана отчасти объясняется тем, что все слуги оживленно обсуждают, почему новая жена не приглашает хозяина к себе в спальню.
Софи не позволила своему сердцу уступить жалости. Она не собиралась сдаваться ради удовлетворения мужской гордости Джулиана. Гордости у него хоть отбавляй. Она взяла щепотку душицы и другой, более сильной травы и умело смешала их в чайнике для заварки.
Потом села, поскольку не могла стоять из-за сотрясавшей ее нервной дрожи. Ей не пришлось долго ждать неизбежного. Дверь между спальнями тихо отворилась, Софи вздрогнула. Джулиан стоял в черном шелковом халате с вышитым гербом графства Рейвенвуд. Он смотрел на нее с насмешливой улыбкой.
– Вы слишком волнуетесь, моя дорогая, – нежно сказал он, неслышно прикрывая дверь. – Так бывает всегда, когда долго откладываешь дела на завтра. Вы раздули все до ужасающих размеров. Но к утру все вернется на круги своя, как и должно быть.
– В последний раз прошу вас, Джулиан, не требуйте невозможного. Не настаивайте… Вы нарушаете если не букву, то дух нашего соглашения.
Улыбка сошла
