you from?
– From New York.[11]
Моя наблюдательность на улице не подвела. Джейсон оказался американцем из семьи врачей, отец был хирургом, а мама – педиатром. Сестра Бриджит занималась продажей медикаментов или еще чего-то такого. После школы Джейсон поступил на медицинский, как хотели его родители, но бросил учебу из-за чрезмерной любви к музыке. В итоге, через год он оказался в консерватории и стал контрабасистом. В России он жил уже почти три года, о чем вовсе не говорил его русский. Джейсон, как и многие иностранцы, которых я знаю, был влюблен в загадочную русскую душу со свойственной ей меланхолией. Звучало это красиво, но на деле не означало ничего. Он вырос в благополучном районе Бруклина, где в одну линию выстроены аккуратные трехэтажные домики с чистыми крылечками. Я так и представила, как он, будучи еще подростком, сажает деревья в каком-нибудь public garden[12] неподалеку от своей благополучной американской жизни. Про себя я решила называть его «золотой мальчик из Бруклина». Это определение давало ему самую точную характеристику.
Спустя одну чашку чая и кофе появились парень с девушкой, голоса которых были слышны еще из коридора. Оба высокие и стройные, они обсуждали фильм, который смотрели накануне. Девушку звали Надей. У нее были большие голубые глаза и короткие, немного с рыжиной волосы. Одета она была по-спортивному. Как и Джейсон, Надя имела врачебное прошлое, но куда более серьезное. Еще каких-то пару лет назад она была ортодонтом и хорошо зарабатывала. После пяти лет врачебной практики Надя внезапно все бросила и пошла учиться играть на саксофоне, живя на накопления. А когда они стали заканчиваться, начала играть в джазовых ансамблях. Волею случая или судьбы на одном из выступлений в «Шляпе»[13] к ней подошел Макар и предложил присоединиться к Vagabrothers. Миша – молодой человек с Надей – оказался клавишником. Как и подобает всем пианистам, у него были тонкие длинные пальцы. Свои отросшие темные волосы Миша аккуратно убирал за торчащие уши, что придавало ему слегка простоватый вид. Мы посидели впятером буквально несколько минут, как я услышала знакомый голос Марка. В меру низкий, с легкой хрипотцой, он чуть не заставил мое сердце выпрыгнуть прямо на стеклянный стол. Макар и Фельдман приближались к нашей двери. В голове моей стучала барабанная дробь, оповещающая появление главного героя сегодняшнего дня.
Ребята шумно ввалились в «перегарную», освещенную весенним солнцем. Мой взгляд, конечно, был прикован к Марку. Все в тех же черных джинсах и серой футболке с надписью «People puke when I smile»[14] он казался мне сверхпривлекательным. Наконец-таки я рассмотрела, что написано у него на шее: это была татуировка с надписью «Jazz».
Фельдман посмотрел на меня, приветливо кивнул и сел рядом.
– Так, ну вот мы и в сборе, – скомандовал Макар. – Лиза уже, наверное, со всеми перезнакомилась, пока я ждал Марка. Он ведь вовремя никогда прийти не может.
– Ой, будет вам, Макарий Дмитриевич, полно-с. Давеча сами ждали вас с получаса в кибитке городской, пока соизволили-с все
– Откуда ты?
– Из Нью-Йорка, (англ.)
Общественный сад (англ.).
Джаз-клуб в Петербурге.
Людей тошнит, когда я улыбаюсь (англ.).
