он тебе скорее заплатит за это, когда будет чем, а дочки не даст.
Долива возмутился и оскорбился, уперев руку в бок, и сплюнул перед собою.
– Слушай, Дрыя, да чем же мы плохи? А они – чем лучше?
– Что Долива, что Тренява – все одинаковы, но у старого во лбу не ладно. Что ты тут поделаешь, – сказал Дрыя. – Он скорее засушит ее, держа взаперти дома, чем отдаст за кого-нибудь из нас. Для дочки он ищет князя, потому что они и себя причисляют к княжескому роду.
Вшебор пожал плечами.
– Далеко еще до этого, – сказал он, – дай нам Бог уйти оттуда целыми. А если Бог вызволит нас из беды, – ты ведь знаешь меня, Дрыя, – неужели я буду еще спрашивать старика да в ноги ему кланяться? Возьму девку, так он назад не отберет.
– Так она тебе пришлась по сердцу? – спросил Самко.
Вшебор засмотрелся на леса, которые были ему видны из открытой палатки, колебался в душе и не спешил с ответом, но после раздумья вместо ответа протянул руку Самко.
– Ну, делать мне у вас нечего! – сказал он. – И мне уж пора ехать в Ольшовское городище. Прощайте.
– Подите же сперва попрощаться со старшим. Таков обычай, и нельзя от него уклоняться, – сказал Самко, увлекая его за собой в другую палатку. – Но не упоминайте о том, что я говорил вам о Казимире.
Они пошли к той палатке, около которой сидел старый Трепка, окруженный знатнейшими рыцарями. Все молча расступились и пропустили их к вождю, дремавшему со склоненной головой подле Спытека, который устремил выжидательный взгляд на Вшебора.
Старик тотчас же проснулся и кивнул головой подошедшим.
Вшебор подошел к Спытеку.
– Я еду в Ольшовское городище, – сказал он, – где милостивая пани ваша и дочка нашли себе приют, потому что я отвез их туда, встретив в лесу… Что мне передать им от вас, милостивый пан?
Пока он говорил это, Спытек внимательно и недобро смотрел на него.
– Долива? – спросил он.
– Так точно.
– Ваш отец водил полки на Русь? – хриплым голосом произнес старик.
– Да, водил и возвращался с добычей, – прибавил Вшебор.
– Бог да наградит вас за услугу, – сказал лежавший. – Поклонитесь от меня матери и Каске моей.
И прибавил с хмурым видом:
– Да пусть там никто к моим не пристает. А то беда!
– Только бы нам оттуда живыми уйти. Не до приставаний теперь! – сказал Долива.
– На это и в другое время нет разрешения, – пробурчал старик. – Ну, поклонитесь им от меня, поклонитесь?..
Вшебор почувствовал, что этим напоминанием об ухаживании он мог быть обязан только Собеку. И в душе возмутился, но сдержался и ничего не сказал. Тут старый Трепка, потрясая посохом, подозвал его к себе.
– Скажите от меня Белине, чтобы он держался, сколько может, до последней крошки хлеба, до последнего бойца!
– Как только у нас прибудет силы, мы сейчас же двинемся ему на помощь. Пусть
