головой и, вспомнив о документе, непроизвольно коснулся ладонью груди. Пакет, переданный атаманом еще вечером, надежно хранился у казака. О документе знали только он, Лука Барсуков, и атаман, доверивший ему этот важный документ.
Казак повертел головой – как всегда, когда брался исполнять что-то важное и ответственное, вытянул вставленную в стремя ногу и на минуту представил себе, как входит в кабинет губернатора. Увидев себя гордо стоящим с высоко поднятой головой перед самим генералом, Лука улыбнулся и чуть шевельнул ногой, подшпоривая недовольно фыркнувшего под ним гнедого.
Барсуков тронул повод и отъехал от ворот.
Уже светало, и шел мокрый снег вперемежку с дождем. Весна теснила зиму, но та еще всячески сопротивлялась.
Казак от двора сразу мог повернуть налево и добраться до переправы через реку кратчайшим путем, однако он позволил себе сделать небольшой крюк по главной улице городка. Эта дорога была окольной, но она вела по оживленной, особенно в утренние часы, улице: его могли увидеть люди, идущие в церковь. И Лука неизменно испытывал удовольствие, когда перехватывал полные любопытства взгляды молодых казачек. Вот и сегодня он не преминул сделать крюк, хотя из-за плохой погоды не надеялся увидеть Авдотью Комлеву, по которой давно и безнадежно сохло его пылкое сердце.
Лука вздохнул: не повезло. Собственно, не повезло прежде всего Авдотье, потому что его не увидела. Она не знает, что по улице проскакал лихой посланец атамана, что в пакете, который сжимает под мышкой, он везет нечто такое… такое, что, возможно, заставило бы строптивую красавицу взглянуть на Луку не насмешливо, как обычно, а уважительно. Что таилось в послании атамана, Лука не знал, но наверняка это должно быть что-то значительное. Атаман пустые писульки отправлять самому губернатору не посмеет. Казаку очень хотелось стать сегодня вестником какого-либо судьбоносного события, о котором впоследствии узнает весь городок или, по крайней мере, Авдотья. И тогда она, наверное, скажет: «Э-э-э, да, может быть, это благодаря Луке сее благостное свершилось…»
Проезжая дома Куракиных и Тушкановых, расположенные в конце улицы, Лука осмотрелся. Вокруг не было ни души. Между тем мокрый снег сменился мелким дождем. Капли проникли за воротник, и казак зябко поежился. Путь до Оренбурга был недалек, но скакать под моросью…
Юноша бросил тоскливый взгляд на пасмурное небо, перекрестился и, взмахнув нагайкой, заставил коня перейти с рыси на галоп. Так вот и началось судьбоносное путешествие «атаманова порученца»…
Выслушав казака, слуга куда-то ушел. Вместо него поспешно явился господин в штатском – он не поздоровался с казаком, а Лука не поздоровался с ним – и взял у него пакет. Вскоре тот вернулся. Казак прямо-таки физически ощущал, как слетает с него недавняя спесь. Штатский смотрел куда-то мимо Барсукова, а он, со своей стороны, равнодушным взглядом скользил сверху вниз по фигуре штатского.
– Вот тебе рубль, служивый, и вертайся домой.
Незнакомец вложил в ладонь Луки монету и, развернувшись, исчез. Появившийся слуга указал казаку на дверь и вкрадчиво, словно боясь его обидеть, сказал:
– Передай атаману, что господин губернатор благодарит его за службу. Пусть и впредь не теряет бдительности.
Чувство, которое испытал Лука, оказавшись на улице, было похоже на отрезвление. Он уже не ощущал себя великолепным, знатным воином. Вот если бы можно было как-нибудь…
Казак понимал, что его грезы и желания нелепы, неисполнимы, и все же не мог не позволить себе помечтать о том, как однажды ему представится случай появиться во всем воображаемом великолепии дома. При этом он не имел в виду дом родителей. Другое дело – подъехать ко двору Авдотьюшки: немного подождать, когда она выглянет в окно, а из своих домов повыскакивают любопытные соседи. И только после этого спрыгнуть с лошади, да так, чтобы сабля хорошенько звякнула, а к тому времени найдется не один мальчуган, который будет счастлив, что ему позволят подержать коня геройского казака. А Лука будет уже подходить к крыльцу, топая так, чтобы шпоры звенели; дверь приоткрылась бы, и оттуда вышла бы порозовевшая от смущения, прячущая глаза Авдотья. И она увидит, какой он высокий и статный – чтобы войти в дом, ему придется даже снять папаху и наклонить голову. А вслед ему донесется восхищенное шушуканье ослепленных его бравым видом соседей…
– Ай, казак, дай погадаю, всю правду скажу: где невесту найдешь, как жить будешь.
Лука мгновенно освободился из плена грез и увидел перед собой цыганок. Одна из них была пожилая, другая – совсем молоденькая.
Казак к цыганской ворожбе относился настороженно, поэтому ответил:
– Для чего мне искать невесту, невеста у меня уже имеется.
– Ой, пригожий, не говори так. – С этими словами старая цыганка взяла руку Луки и повернула ладонью вверх. – Видишь, куда ведет эта линия?
– А откель
