в русском правительстве, что попыталось усилить раскол с помощью фальшивого царского манифеста, адресованного русским солдатам на фронте». Чернов цитирует текст этого лжеманифеста, саморазоблачительного в каждой своей фразе: «Солдаты, эта несчастная война началась против моей воли, она вызвана интригами при дворе, если б я знал печальные последствия для России-матушки, но мои завистливые родственники и продажные генералы мешают мне пользоваться властью. Солдаты, не слушайтесь приказов продажных генералов и поверните свое оружие против тех, кто угрожает жизни и свободе царя. Ваш несчастный царь Николай». Надо отдать должное охранному отделению. Весь тираж этой фальшивки был изъят полицией. Но кто-то в Петрограде ведь эту фальшивку напечатал. Речь шла о том, что этот якобы манифест должен был прийти в окопы из тыла, из столицы, а не со стороны немецких позиций. Так вот, не пришел. Но факт попытки осуществления такой провокации в начале 17-го года говорил о многом.
27.01
В этот день – по старому стилю 14 января 1917 года – французский посол Морис Палеолог записал в своем дневнике: «Старый князь Эс., маэстро в оккультизме, спирит и иллюминат, в последние дни имел удовольствие вызывать дух Распутина. Сеансы проходят в присутствии министра внутренних дел Протопопова и министра юстиции Добровольского. Все трое ежевечерне остаются часами взаперти, прислушиваясь к торжественным речам усопшего». На первый взгляд, всего лишь деталь. Спиритизм был модным поветрием по всему миру. Сродни нынешней популярности экстрасенсов. Может, на государственных делах увлечение мистикой не сказывалось? Отнюдь. Генерал Михаил Бонч-Бруевич, после революции перешедший на сторону советской власти, описывает в своих мемуарах вопиющие вещи: «Перед самой войной в Петербурге объявился известный хиромант и спирит Шарль Перрен. Протопопов, тогда зампред Государственной думы, немедленно отправился к нему на прием. Тот сообщил ему, что следует опасаться 14, 15 и 16-го числа каждого месяца, потом угадал имя его матери, чем окончательно пленил политика. Протопопов заплатил Перрену двести рублей, гонорар поистине сказочный. А контрразведка, заинтересовавшись хиромантом, выдававшим себя за американского подданного, тогда же установила, что он – австриец, и вовсе не Шарль, а Карл и по всем приметам – занимается шпионажем. В 16-м году, кроме подозрительной встречи Протопопова в Стокгольме с немецким банкиром Варбургом, Протопопов уже в качестве министра встретился с этим Шарлем, к тому времени из России уехавшим, а по возвращении стал требовать от подчиненного ему департамента полиции выдать разрешение на въезд хироманта в страну. Получив уведомление, что Перрен заподозрен в шпионаже, начал слать ему телеграммы, в которых с непонятной любезностью просил прощения за то, что не может решить вопрос с пребыванием Перрена в России. Контрразведке, – продолжает Бонч-Бруевич, – было известно, что Протопопов состоял в кружке Григория Распутина, который был сторонником сепаратного
