и Советского Союза? Ведь, чтобы строить будущее, надо хорошо знать прошлое. Так?
– Конечно, – произнес Халк. Сигаретный дым повалил изо рта и носа. – При шурави, когда Афганистан стал центром внимания мировых стран, мы возгордились и стали воевать против тех, кто здесь строил школы, институты, дома, электростанции. Вы ушли – прошло тридцать лет, но ваши дела здесь продолжают жить: политехнический институт, например, до сих готовит классных специалистов, кабульская электростанция, – он поднял взгляд на лампочку под потолком, – до сих пор снабжает Кабул током. И вы знаете, что в народе говорят: коммунисты – молодцы, капиталисты – подлецы, – он улыбнулся, обнажив зубы.
– Между прочим, сейчас у нас тоже капитализм, – подчеркнул журналист. – И наша помощь тоже может оказаться капиталистической.
– Понятно, время не стоит на месте. Но человек должен оставаться человеком всегда, и богатый должен помогать бедным. Это в ровной степени относится и к странам. Разве не так?
– Конечно, – журналист отвел взгляд. – К сожалению, я такие вопросы не решаю. Ну вот, еще раз, возвращаясь назад, скажите, пожалуйста, ваше личное мнение о советских солдатах сравнительно с американцами.
– О-о, сравнение не годится, – сказал генерал, – шурави ходили с автоматом на ремне, а натовцы – с ружьем наизготовку. Они сначала кидают ракеты, потом по одному выползают, как… Я понимаю: новые военные технологии – надо беречь солдат. Но если сравнивать в тех условиях, то шурави – это бесстрашие и высокий дух. Когда у них в окружении кончались патроны, он делали так, – он встал и выставил грудь. – Они не боялись смерти. В них было что-то превыше смерти – дух и великодушие. Они строили дома, больницы. Затем война.
– Вы говорите о великодушии шурави. В чем она выражалась?
– У них, э-э… – офицер задумался, сведя брови к переносице. – Ну, возьмем хотя бы проверку людей при спецоперациях. Они в глаза спрашивали, кто вы – друг или враг. Если отвечали, что друг, то отпускали. Наивно, да? У них была мораль, через которую они не могли переступить. Женщин вообще не трогали. Теперь же, – он склонил голову, – натовцы могут убить и ребенка. Получилось: мы убежали от волка, а напоролись на медведя – ваша поговорка. Мы хотим, шурави, чтобы вы вернулись – и точка, – он вопросительно уставился на журналиста. Решительный взгляд черных прищуренных глаз в ожидании ответа.
– Откуда вы знаете нашу историю и столько наших поговорок?
– Я готовился к встрече с вами, всю ночь не спал, – признался Халк без гордости. – Я три года учился в Университете дружбы народов в Москве.
Журналист развел пальцы одной руки:
– Я могу сбросить информацию, а решать будут политики. Как вы знаете, в таких вопросах нужно время.
По лицу видно, что Халку не терпится сообщить еще кое-что. – Можно, я расскажу вам еще одну историю, которая сидит у меня внутри, – он кулаком постучал себе в грудь, – для примера о высоком духе и… мужестве?
– Конечно.
Офицер
