доставили сюда и определили на кухню. Завтра в Ригет едет небольшой интендантский караван. С караваном отправится отряд стражи, для охраны каравана и набора слуг и рекрутов, я скажу начальнику отряда, чтобы он забрал мальчика. Но Вы лично отвечаете за него головой.
– Конечно, эсс Иннсер, – поклонился дядя, забирая пустую шляпу со стола, – я прослежу за своим племянником. Не извольте беспокоиться.
Он мельком взглянул на три золотых, оставшихся лежать на столе, вздохнул, немного жалея о вынужденной трате, и вышел из кабинета старшего интенданта.
Воины из интендантской службы, собиравшие продовольствие для императорской армии в Ригейте, забрали с собой, плакавшего и не хотевшего уезжать из отчего дома мальчика, и доставили его в Мейсмо. Так Тирэн попал на кухню, сделавшись поварёнком, но не к дяде, а к старшему повару – строгому толстому мужчине с красным лицом и пухлыми короткопалыми руками. Старшего повара звали Торгар, он работал на этой кухне при недавно свергнутом и убитом короле Глоэру, а сейчас продолжил служить императору Гоинглеморт. Нельзя сказать, что он был жесток и обходился плохо с тремя поварятами, которые были отданы в подчинение лично ему. Трогар, сам никогда не имевший детей, просто, обходился с мальчиками, как с взрослыми людьми, не делая скидки на их возраст и не понимая, да и не желая понимать, что они ещё – дети. Поэтому он часто кричал на них за малейшие провинности, а, иногда, и отвешивал чувствительные оплеухи. Тирэн, очень остро переживаюший разлуку с родителями, на новом месте совсем замкнулся и не хотел ни с кем общаться. Однажды, его послали отнести обед стражникам, дежурившим у входных ворот. Проходя по двору с тяжёлой корзиной, которую он еле тащил, Тирэн заприметил, прогуливающуюся в загоне возле имперской конюшни, маленькую лошадку. На обратном пути он подошёл к загону и несколько минут стоял возле деревянного заборчика, заворожено глядя на это маленькое чудо. Пони, неожиданно, подошёл к нему и ткнулся в протянутую ладонь чёрным влажным носом. Восторгу мальчика не было предела. Он торопливо достал из-за пазухи, припасенную для себя краюху свежего и вкусного ржаного хлеба и всю её скормил пони. Приговаривая:
– Ешь, ешь, ты, наверное, проголодался. Я в следующий раз принесу тебе ещё хлеба и морковку захвачу.
После этого, когда у него выдавалась редкая свободная минутка, Тирэн, прихватив с собой с кухни какое-либо лакомство, в виде свежих овощей или хлеба с солью, устремлялся в конюшню, где его с нетерпением ждал четвероногий друг. Часто мальчик, со слезами на глазах, высказывал своему единственному другу все свои беды и горести, прижавшись щекой к шелковистой конской морде. После этого общения ему становилось легче, и он шёл к себе на кухню, возвращяесь к нелюбимой и тяжёлой работе.
На имперской кухне, как всегда было шумно и жарко. Из огромных медных, покрытых копотью кастрюлей, поднимался белый клубящийся пар, и доносились различные запахи. Эти запахи смешивались с запахами, исходящими от больших чугунных сковородок с длинными деревянными ручками,
