style="font-size:15px;"> Освещённый красным неоновым светом, облокотившись на дверной косяк, стоял тот, кого наша принцесса любила от кончиков волос до кончиков пальцев и просто наблюдал за ней, склонив тяжёлую от мыслей, голову. Ему было жаль Аннабелль, но разве не боль даёт силы?
– Скоро мы встретимся, детка. И ты вернёшься домой, – тихо прошептал он.
Глава 6
В баре «Неоновый волк» по пятницам определённо отдавало весельем. Танцевали взрослые женщины под музыку в стиле блюз, мужчины пытались стать их единственным утешением на ближайший вечер, а бармен начищал стаканы до блеска. После возращения Аннабель пятницы перестали быть прежними. Как понедельники, вторники, среды и четверги, а также поменялись субботы и воскресенья.
Все перестало быть такими, каким было уже очень долгое время, словно все перевернулось с ног на голову.
Уильям сидел в «Неоновом волке» вновь. На работе возникло вдруг столько неприятностей, что Воттерс сбежал, как трус. Главный редактор не остался доволен статьями работника на этой неделе, просил переделать, а Уилл не имел сил на это. Глядя на опустевшую стопку, Воттерс винил во всех своих бедах Аннабель. Он, кажется, возненавидел её. Причины имелись. Она превратилась в наглую, мерзкую крысу, так чего же желает от других людей? Люди предпочитают сделать больно в ответ. Её кто-то ранил, она ранила его, а он отдал свою боль назад. Замкнутый круг. Привычные размышления парня прервал телефонный звонок. Увидев на экране фотографию короткостриженой шатенки, Воттерс сконфузился и все-таки нажал на «ответить».
– Франсиа, что ты хотела, дорогая? – Уильям ответил на звонок достаточно ровным тоном.
Старался. В какой-то мере, Воттерс мог бы сойти за подкаблучника, словом, его девушка – Франсиа Ларсéн не давала парню никакого спуска.
И теперь, когда её возлюбленный не ночевал дома – ни у неё, ни у себя, пропадал на работе, зарываясь в неё, словно школьник по утрам в одеяло, и принимал пищу от раза к разу, Ларсен старалась оторваться от бесконечного, плотного графика и позвонить Воттерсу.
В трубке жил энергичный, но манерный голос Франсии.
– Милый, я волнуюсь за тебя, ты же знаешь. Где же ты? Я, пожалуй, скоро освобожусь, заеду в наш любимый голландский ресторан и привезу еды, вина, себя, в конце концов. Поужинаем с тобой, Уильям.
Руки Уильяма, в этот момент, потянулись к надписи «отбой», но собрав все силы в кулак, парень решил выслушать всю её речь. Сейчас она станет говорить о том, как ей жаль, что они редко проводят время вместе, следом заикнется о Аннабель, а напоследок признается в любви, в тысячный раз. Она ведь не любит его. Признаться в любви… тяжело. И за свои двадцать шесть, Воттерс уяснил: если человек говорит о своём чувстве двадцать миллионов раз, приходится задумываться о том, насколько оно истинное. Уильям хотел застонать от всего происходящего, упиравшись головой в стену.
– Сегодня пятница. Вечер. Франсиа, нет
