Во всяком случае – таковой она себя ощущала.
– Надо же! Вы действительно очень талантливы, так расставили акценты, что простая житейская история превратилась в драму. Какая игра страстей, какой накал! – Андрей сыпал комплименты. – И на нас, артистов, ложится сложная задача – суметь в полной мере передать страдания бедной девочки, всю испорченность, весь эгоизм подлой душонки главного героя. Мне даже становится страшно, сумею ли я сыграть, как надо.
Люба была польщена обилием открытого восхищения – как самой пьесой, так и ею, как автором. И в знак благодарности, и не только, стала нахваливать самого актёра.
– Что ж вы так о себе? Вы – прима театра. Играете во всех популярных спектаклях. И как талантливо! Вас обожает зритель, и не только он, – Люба многозначительно замолчала. А потом, сделав вид, что сама смущена вырвавшимся признанием, опустив глаза, продолжила.
– Вас, наверное, и в Москву приглашали?
– Приглашали, но мне как-то неудобно бросать товарищей, – Андрей был сама скромность.
– Да вы что?! Каждый должен думать о себе. Нужны вы будете друзьям, когда вам перестанут давать главные роли.
– Что же вы так плохо о друзьях? Приходилось обжигаться?
– Да, и не раз.
– Расскажите, очень интересно. Мне лично с друзьями везло.
– А мне нет. Была у меня подруга, ещё с детства. Всё так сказать вместе, и в горе, и в радости. В школе вместе учились. Я всегда отличницей была, а она – бездельница. Понятно, мне приходилось помогать. В институт помогла ей поступить. А сейчас, когда ко мне слава пришла, зависть у неё ко мне появилась. Не порадуется за меня, злыдней стала.
– Да, не повезло вам. Всё, приехали. Вам где остановить?
Люба обиженно поджала губы. После тёплого общения и стольких комплиментов, она рассчитывала, по меньшей мере, на посиделки в кафе.
– Возле магазина, пожалуйста, – сухо ответила она
– Как скажете, – Андрей заметил перемену настроения девушки, потому поспешил добавить.
– Жена попросила сына из садика забрать.
Люба промолчала и, бросив: “Спасибо”,– вышла из машины.
От известия, что Андрей женат, настроение у Любы испортилось окончательно.
“Надо же, какая я невезучая! И здесь сорвалось!“ Глазами, полными слез, она смотрела на огни зажжённых фонарей, светящиеся витрины магазинов, на свет фар мчащихся по дороге машин, на прохожих, спешащих по каким-то своим делам, и до боли в сердце ощущала свою ненужность, своё одиночество.
Отчего же такая чудовищная несправедливость?! Когда же это закончится? Мне говорили: стань знаменитой, и тогда тебя будут любить… И что же? Я стала знаменитой, но почему ничего не изменилось? Почему? Что я делаю не так?
И от бессилия что-либо изменить, но испытывая страстное желание отомстить, она всё же отобрала чувство защищенности у тех, кто слабей её, со злостью пнув на асфальте горстку листьев, прижавшихся к друг другу в надежде вместе противостоять
