оказывался на поверхности. Барахтаясь, она наконец-то смогла приблизиться и схватить рукав. Тотчас Катя почувствовала, как теперь и её затягивает в пучину смерти. Она мёртвой хваткой вцепилась в куртку, бросая вызов водам всей реки, которые безжалостно и с нарастающей силой тянули уже их обеих в чёрную бездну. Ослабив на секунды сопротивление, она легла на лёд и уже затем, собравшись с духом, упираясь ногами и локтями в лёд, напрягая все свои силы и перебирая руками, стала тащить на себя куртку, желая тем самым приблизить Любу к краю полыньи. Вены на руках Кати вздулись от напряжения, но она ослабляла хватку лишь время от времени, оборачиваясь на доли секунды, чтобы громко крикнуть тем подросткам, которые остались на берегу:
– Хватайте меня за ноги и тащите! – от напряжения, царившего вокруг, её голос прозвучал как раскаты грома.
Вытаращив глаза, мальчишки наблюдали за происходящим, стоя в сторонке, замерев от страха от уверенности, что любое их движение спровоцирует поломку льда. Они не пытались ни бежать, ни позвать кого-нибудь и, тем более, не пытались помочь. Они стояли и наблюдали, как Катя в одиночестве пытается вытащить Любу. Первым пришёл в себя один из подростков.
– Что она сказала? – еле слышно спросил он друга.
– Хватать её за ноги!
Разговор вернул подростков к действительности и несколько успокоил. Видя, что лёд не проваливается под Катей, один из мальчишек набрался смелости и, последовав примеру Кати, лёг на лёд. За ним лёг и второй. Выстроившись в цепочку, мальчики поползли к полынье. Когда Катя ощутила, что её держат за ноги, она предприняла попытку, подавшись вперёд, схватить Любу за руку. Как только ей это удалось, она что есть силы крикнула: “Тяните!”. И все по этой команде потянули на себя впереди лежащего. Метр за метром они все боролись за жизнь, отползая всё дальше и дальше от полыньи. Успокоились лишь оказавшись все вчетвером на берегу. Они стояли и молча дрожали от холода, от напряжения, от неверия, что справились, и Люба спасена. Первой пришла в себя Катя.
– Спасибо, пацаны! Выручили, – затем, повернувшись к Любе, она стащила с неё сапоги и, вылив из них воду, надела сама. Свои же, сухие, натянула на ноги Любе.
Когда с переодеванием было покончено, схватив пакеты с учебниками и мокрые куртки, свою и Любину, Катя скомандовала:
– Чего стоим, бегом по домам! – и уже, обращаясь к Любе, – Нам одна остановка, пока маршрутку дождёмся – околеем от холода, так что побежали!
На дорогу потратили в общей сложности минут пятнадцать.
Девочкам постарше в интернате полагались комнаты на четверых, в отличие от малолеток, которые проживали по шесть или даже по семь человек. Семнадцатиметровая комната, в ней возле каждой кровати – тумбочка, стол посередине, стулья по количеству проживающих. После малолетнего “улья” комната представлялась девочкам дворцом. Катя с Любой как раз и проживали в подобной комнате. Была суббота, и остальных девочек на выходные забрали родственники.
