прямо под нижнюю челюсть, в то самое место, где с возрастом у людей образуется второй подбородок. И укол на этот раз вышел нешуточным, никаких шансов противнику не оставившим. Сахно рухнул наземь, несколько раз рефлекторно дернулся и замер.
Толпа на мгновение замерла в тишине, а потом заорала, загомонила, завизжала. Кое-кто попытался броситься к упавшему дуэлянту и был остановлен секундантами, но основная масса испуганно бросилась врассыпную с места происшествия.
– Всё кончено, – склонившийся над поверженным товарищем капитан Данилов ошеломленно покачал головой.
– Да, князь, – уважительно промолвил прапорщик Скачков, – удивили так удивили.
– Ваше сиятельство!
– Михаил Васильевич!
Игнат с Афанасием радостно бросились ко мне с объятиями, заставив морщиться от болезненных ощущений.
– Полковник Бодров! – обернувшись, я обнаружил у подножия лестницы офицера и троих солдат в красных мундирах, и сердце мое, еще не успевшее уняться от бешеного ритма поединка, тревожно сжалось от нехорошего предчувствия. – Полковник Бодров, следуйте за мной!
– Розыскники! – испуганно просипел Сушков, подтверждая мои догадки.
– По крайней мере, выяснилось, что я – полковник, – пробормотал я себе под нос, отправляясь вслед за красномундирниками.
6
Промурыжили меня в подземелье Сыскного приказа не менее двух часов. Не пытали, нет, но допрос с пристрастием учинили, в продолжение которого кто-то очень старательно гремел железяками в соседнем помещении. Наверное, это должно было нагнать на меня страху, но представление о находящихся там орудиях пыток я имел весьма приблизительное, потому всерьез угрозу не воспринял. Кстати, почему по делу о дуэли меня допрашивали именно здесь, а не в Разбойном приказе, занимающемся уголовщиной, я так и не понял, а поинтересоваться не решился. И так начальник приказа господин Глазков очень уж пристально вглядывался в мое лицо, стараясь обнаружить малейшие следы вранья или притворства. И несколько раз не преминул указать мне на то, что полная потеря памяти – это так удобно.
Удобно, как же! Дорого бы я отдал хотя бы за половину памяти настоящего князя! Не приходилось бы сейчас тыкаться вслепую, словно новорожденный котенок. И никто толком рассказать не может, каких таких дел натворил мой предшественник, что мне теперь расхлебывать приходится эту «всенародную любовь».
Раны мне обработали прямо в подземелье, и господин Глазков так внимательно наблюдал за этим действом, будто пытался высмотреть на моем теле какие-то особые приметы. Вот же назойливый тип! Неужели подозревает подмену? И так, как бы невзначай, среди вопросов про Сахно и дуэль интересовался покушением, чудесным избавлением от чахотки, формированием полка и вообще времяпровождением в Белогорске и Холодном Уделе.
В общем, в свои дворцовые покои я приплелся выжатым, словно
