из-за моего отсутствия.
– Слышишь, Валенсия, у тебя совесть есть?! Три дня на работу не ходишь! – прямо с порога набрасывается на меня Граф.
– Ну вот, так и думал, – хмыкаю про себя, проходя мимо него. Осмотрев помещение мастерской, вижу, что все свободное пространство занято машинами.
– Я тебе больше скажу, дружище, у меня еще и сегодня сокращенный день намечается, – стягиваю кепку, устало потирая лоб.
– Лукас, у нас четыре тачки на очереди! Уже два дня простаивают. Я тебе, что, золушка, блин? – продолжает негодовать Граф.
– Нет, Граф, ты не золушка, ты жмот. Нахапал тачек, не спросив меня, а теперь на мне срываешь злобу. Скинь пару машин на Рыжего. Дел-то, – скидываю куртку на стул и стягиваю с крючка на стене комбинезон.
– Рыжий в больничке со сломанной рукой после неудачного прыжка с парашюта, – говорит Граф, вытирая руки о тряпку.
– Черт, – хохочу, что есть мочи. – Когда он уже себе башку свернет со своим нездоровым интересом к экстриму? – застегиваю молнию и, переобувшись в рабочие кроссовки, направляюсь в сторону синего форда.
– И это говорит мне тот, кто меньше 180 в обычной жизни не гоняет, – бросает мне через плечо Граф.
– Ладно, хватит трепаться. Что с тачкой? – указываю кивком головы на выбранный мной форд.
– Ты чего такой злой, месячные? – подходит Граф и поднимает капот машины.
– Ага, почти. С утра выпало счастье с родственниками пообщаться.
– Смотри, – показывает пальцем граф на движок. – Хозяйка жалуется на то, что движок троит.
– Понял, займусь, – залезаю на водительское сидение и завожу мотор. Несколько секунд пытаюсь вслушаться в урчание двигателя, но Граф трещит без остановки. Вытаскиваю ключи из зажигания и выхожу из машины.
– Ты мне лучше скажи, где твоя подружка? Когда мою мобилу вернет?
– Вернула, – ухмыляется Граф и, достав из кармана телефон, кидает его в мою сторону.
– Психованная сучка, – хмыкаю, вспоминая идиотскую выходку Катьки.
– Просто ревнивая женщина, – пожимает плечами Граф.
– Клиника полная у этой женщины, лечиться ей надо, – сжимаю в руках телефон, в ожидании включения. Интересно, много ли она успела натворить за эти дни…
– Так, что, подпортила тебе Катюха жизнь с художницей? – смеется Граф.
– Не дождешься, – улыбаюсь, вспоминая свою стервочку. Катька, сама того не зная, только масла в огонь подлила.
– Все на мази? – никак не угомонится Граф.
– Не знаю, – просматриваю пропущенные звонки. – С ней все по-другому… ярче, что ли…
– Неужели Лукас снова втюрился?
– Пошел ты, – кидаю в него промасленной тряпкой и, смеясь, отбегаю в сторону, набирая номер Тори.
После двух гудков в трубке слышится ее тихий голос, а у меня – улыбка во все лицо. Что же в ней такого? Раз так цепляет
