я сбежал через окно в чем был, то есть в старых сатиновых шароварах с большой прорехой на колене. Найти лишние целые брюки у наших знакомых – проблема. Однако нашли, правда, несколько большего размера, чем нужно.
Чтобы я не мельтешил на вокзале, приятельница отправила за билетом своего сына – студента[26]. Он купил мне билет со скидкой и отдал свой студенческий билет. Он знал, что, если меня схватят с его студбилетом, его выгонят с последнего курса института. Я же, к моему стыду, понял это только на другой день, плотно окруженный в вагоне кучей гэбэшников, которые сопровождали меня даже в вагонную уборную. С трудом улизнув от них и запершись в уборной, я рвал студбилет на мельчайшие клочки и постепенно отправлял их через унитаз на волю. В дверь колотили мои «охранители». Благополучно разделавшись с чужим документом, я думал: «А что, если бы мне это не удалось?»
Конечно, вся эта моя поездка в Мордовию была чистой авантюрой и кончилась бесславно. Меня же в Потьме каждая собака (в форме) знает. Первым встречным оказался кум ll-го лагеря Афанасьев. Он узнал меня издали, несмотря на мой «штатский» вид и маскарадные чаплинские штаны. Ждали меня здесь, что ли? Сейчас же Афанасьев побежал в Управление, и вскоре меня догнали начальник КГБ Дубравлага майор Постников и уполномоченный КГБ ll-го лагпункта капитан Круть. Разговор короткий: «Убирайся с первым же поездом отсюда, здесь тебе делать нечего». Я для виду попрепирался:
– А если не уеду?
– Тогда мы вас, Марченко, посадим на пятнадцать суток за хулиганство, – спокойно объясняет Постников. – А пока будете сидеть, подберем что-нибудь более подходящее. Что-нибудь от трех до семи…
Действительно, раз попался им на глаза, то здесь делать нечего, каждый шаг проследят. Остается ждать Ларису с Саней на Потьме.
Но на Потьме рядом со мной откуда-то вынырнул Афанасьев:
– Бери, Марченко, билет до Москвы и уматывай к е…й матери!
Я огрызнулся:
– Вали от меня! Ты мне здесь никто, и я тебе тоже…
– А ты помни, что тебе Постников обещал!
Гляжу, а он не один – с ним человек шесть. Взяли меня в кольцо плотно, сопроводили к кассе, оттуда (без билета – билетов не было) таким же манером к подошедшему поезду:
– Не вздумай остаться! И без билета доедешь! – И втолкнули с толпой безбилетников в вагон. Может, им надо только, чтоб я уехал? Но когда поезд отошел от Потьмы, я обнаружил, что еду в той же компании. Они сменяли друг друга, одни (например, сам Афанасьев) сходили на станции, другие являлись им на смену, перенимая меня с рук на руки. В Рязани я попытался смыться, выскочив из вагона перед самым отправлением. Не тут-то было: сопровождающие – а их оказалось больше, чем я думал, – выскочили вслед за мной сразу из обоих тамбуров, навалились на меня, скрутили и втолкнули обратно в уже отъезжающий поезд. Я орал на весь перрон:
– Смотрите, это КГБ! Смотрите, как КГБ хватает человека! Я еду из мордовских политлагерей!..
Люди останавливались, толпились, но не вмешивались.
