бы лучше поспала, – посоветовал Охотник, равнодушно наблюдавший за моими действиями. – Мало ли, вдруг завтра силы пригодятся. Если ноги опять не будут тебя держать, брошу тут, так и знай.
Я удивленно посмотрела на него.
– А ты знаешь, как завтра сбежать?
– Пока нет, – невозмутимо признался он. – Но если подвернется возможность, я ее не упущу. А чтобы такую возможность заметить, нужны силы и свежая голова. Поэтому кончай метаться и иди спать.
Пару секунд поразмыслив над его словами, я покорно поплелась к сену и забралась в него, пытаясь устроиться поудобнее. Что было непросто, потому что сухие травинки постоянно кололись там, где меня не защищала кожаная куртка.
Наконец найдя наиболее удобное положение, я опасливо покосилась на Охотника. Вообще-то пока он не проявлял ко мне никакого… неподобающего интереса и только защищал то от чудовищ, то от людей. Но сейчас я вдруг задумалась о том, что мы будем ночевать с ним вдвоем в одной… постели, практически. И хотя я ничего не помнила о себе, это казалось странным и непривычным.
Я не знала, могу ли в своем нынешнем виде вскружить мужчине голову (и достаточно ли я вообще привлекательна для этого), но мне самой новый (и пока единственный) знакомый очень даже нравился. Он был большим, и сильным, и надежным. Немного мне не нравилась его борода. Она почти полностью скрывала лицо и это… мешало. Я даже возраст его затруднялась определить.
Интересно, а мне самой-то сколько лет?
– Спи спокойно, Незнакомка, не трону, – неожиданно заявил Охотник. – Детьми не интересуюсь.
До этого он лежал, закрыв глаза и даже бросив ту травинку, что покусывал раньше. Дышал спокойно и глубоко, как будто уснул. А вот поди ж ты, как-то понял, что меня тревожит.
Детьми, значит? Вот как. Странно, я не чувствовала себя ребенком. Впрочем, я никак себя не чувствовала.
Сказать «спи» было легко, а вот уснуть на самом деле – практически невозможно. Погребальные костры горели всю ночь. Всю ночь ноздри щекотал запах гари и паленой плоти, от него настойчиво мутило. Прощание с умершими сопровождалось стонами, плачем и причитаниями, которые тоже никак не способствовали сну.
Лишь когда небо за окошком снова начало светлеть, все стихло. Запах то ли исчез, то ли я к нему так привыкла, что перестала замечать. Тогда я наконец провалилась в тревожный поверхностный сон.
И вывалилась из него, как мне показалось, довольно быстро, хотя на самом деле солнце стояло уже высоко. Заметно потеплело, в сарае стало даже жарко и немного душно. Охотник уже не спал, стоял у окошка, скрестив руки на груди и привалившись плечом к стене, и поглядывал в него. Он был заметно выше меня, поэтому роста ему хватало.
Судя по выражению лица, ему не нравилось то, что он видел.
Я села, прислушиваясь и понимая, что из объятий сна меня вырвал энергичный стук молотков. К нему примешивался лай собак, крики каких-то птиц и голоса людей. О чем они говорили, разобрать не получалось, но почему-то сочетание всех звуков заставляло нервничать.
– Что
