ведения дел и отказу от устаревших методов. Приверженность переменам и постоянной революции требовала периодических кризисов, которые служили катализаторами разрушения старого и расчистки пути для нового [Schumpeter, 1943; Шумпетер, 1995].
Но у этой модели капитализма было узкое место: она допускала риск того, что проигравших может оказаться гораздо больше, чем выигравших, а это поднимало важную проблему ее легитимности. Модель ущемляла интересы тех, кто уже осознал себя собственником, и тех, кто совсем не имел собственности. Поддерживать классический либеральный рыночный порядок вопреки интересам растущего числа людей, чувствовавших себя беззащитными, было непросто. Согласно многим классическим толкованиям термина «кризис», предлагаемым, в частности, марксистской и австрийской школами, экономический и финансовый кризисы выполняют ту же функцию, что и войны между различными странами. Они уничтожают слабых и неэффективных и возвышают сильных и успешных. Они расчищают площадку для дальнейшего роста и устраняют препятствия на его пути. Различие между этими двумя школами состояло в следующем: марксисты полагали, что всякий успешно преодоленный кризис лишь толкает систему к более крупным кризисам в будущем, и в конечном счете это приведет капитализм к кризису, с которым тот не сможет справиться, который станет фатальным, окончательным приговором. А до этого каждый кризис будет нести в себе семена последующего кризиса, создавая условия для нового скачка вверх, до тех пор пока возможности не будут исчерпаны и кризис не превратится в оковы. Австрийцы соглашались с марксистами в том, что кризисы являются неотъемлемой частью капиталистической экономики, средством периодического самообновления капитализма, но не считали, что это приведет к некоему непреодолимому, окончательному кризису. Они не понимали, почему цикл капиталистического производства не может продолжаться бесконечно при условии невмешательства государства в попытке предотвратить кризис.
У этого классического понимания «кризиса» до сих пор имеются сторонники, но политику определяют не они. Во время финансового краха 2008 г. многие сокрушались по поводу того, что кризису не дают развиться естественным путем, и очень уж многие крупные компании и банки считаются слишком большими, чтобы им можно было позволить обанкротиться, и потому пользуются защитой государства. Последний крупный кризис, которому позволили начаться и развиться своим путем, произошел в США в 1929 г. Его последствия были очень тяжелыми, но именно они отчасти привели к тому, что были созданы препятствия политического свойства, не допускающие повторения подобных событий. С тех пор правительства всегда вмешивались в ход событий, пытаясь предотвратить скатывание по наклонной, как это было после кризиса 1929 г., когда к 1932 г. число безработных в Германии достигло 6 миллионов, а в США – 14 миллионов человек. После Великого краха было признано, что само по себе бездействие правительства является
