серого асфальта он выделялся своей броской яркостью, привлекавшей взгляды многих прохожих. Знатоки и ценители кошачьего сообщества, не раздумывая, отнесли бы его к самой простенькой, обыкновенной породе, – одним словом, к разряду что ни на есть непородистых кошек. Для них рыженький принадлежит к не элитной, мало знатной породе. Это, конечно, не совсем так. Он по-своему красив, приятен, так и хочется остановиться, погладить его и сказать нежное, ласковое слово. На него смотришь с большим и трогательным умилением, и в душе человеческой в этот момент, хоть на один миг, на одну секунду, просыпается, невзирая ни на какие жизненные превратности, тёплое и доброе чувство к этому малюсенькому и милому существу.
Жильцы дома, торопившиеся на работу, с глубоким состраданием оглядывались на него, те, кто почерствее сердцем вообще не обращали на него ни малейшего внимания. Некоторые останавливались и с жалостью смотрели на жалобно мяукающее, слабенькое существо и приходили, не сговариваясь, к одному и единственному выводу: кто-то поступил очень жестоко, выбросив котёнка на улицу. Те жильцы, которые не сильно торопились на работу и выходили из подъезда не торопясь, степенно, подходили к плачущему котёночку, стояли возле него по несколько минут, выражая на своих лицах угрюмое, с примесью скорби, сочувствие. Смотрели с безмолвным и глубоким соболезнованием и вместе с тем с горьким и справедливым упрёком к тому представителю рода человеческого, который так бесцеремонно, бессердечно, жестоко вышвырнул на произвол судьбы такую беззащитную даже перед самой паршивой козявочкой малявочку. Сердобольные женщины, глядя на испуганного и призывно мяукающего, явно просящего о помощи котёнка в один голос говорили, что он не из их дома и выражали твёрдое мнение, что его принесли откуда-то со стороны. И ещё сходились на мысли: в их доме нет таких немилосердных, жестоких людей. Этот котёночек – подкидыш. Кто-то, видимо, рассчитывал на то, что найдутся, в конце концов, добрые люди и возьмут его к себе домой. Сам он не мог добраться сюда, потому что слишком мал и слаб.
Людмила Петровна, женщина лет тридцати пяти, с мягкими, спокойными чертами лица, подошла к малявочке, присела рядышком и погладила её по головке, потом по спинке, провела пальцами по хвостику в чем-то схожем с маленькой, еще не выросшей морковкой. Котёночек сразу перестал мяукать и с радостной, видимо, долгожданной надеждой прижался к тёплой, вкусно пахнущей ладони женщины, приткнулся к ней своей кругленькой мордочкой, доверчиво упёршись в неё головкой, всем своим миниатюрным, будто игрушечным, тельцем, пытаясь найти приют и тепло. Котёнок успокоился и тихо замурлыкал. Потом Людмила Петровна взяла котёнка за холку двумя пальцами, приподняла и присмотрелась к нижней части пушистенького брюшка. Когда малыш задёргался задними ножками, опустила его на прежнее место и с умилённой улыбкой сказала: «Котик!» – и опять начала гладить его по головке и по спинке.
– Какой же ты хорошенький, такой маленький, миленький, – казалось, хотела она вложить в свой голос всю женскую мягкость и теплоту. – Ты хочешь кушать. Я знаю, но я не могу сейчас ничего тебе принести. Я тороплюсь на работу. Мне надо учить маленьких несмышлёнышей. Таких же почти, как ты. Некогда мне сейчас возвращаться домой. Ты понимаешь меня? – виновато улыбнулась она. – Если я вернусь, то опоздаю на работу. Потерпи немного. Придут девочки из школы и накормят тебя. Обязательно накормят. Крошечка, малявочка рыженькая, – и её пальцы со спинки перешли на хвостик.
Взглянув на свои ручные часики, Людмила Петровна поднялась с корточек и очень быстро, часто стуча по асфальту каблучками туфлей, ушла от Рыжика. Пройдя несколько шагов, всё-таки обернулась и помахала ему ручкой.
Подняв торчком хвостик, растопырив ножки, слегка задрав мордочку, котёнок удивлёнными круглыми глазками смотрел на женщину и ему страшно хотелось побежать за ней.
В той ласке, которую котёнок только что испытал на себе, он учуял что-то знакомое, похожее на то, что проделывала с ним Людмила Петровна. Конечно, он не заметил, что на ней был очень красивый серый костюм, сшитый по её фигуре, красивая розовая кофточка, большие бусы, в руке была коричневая сумка с книгами и тетрадями. Ничего этого котёночек не приметил. Когда Людмила Петровна, помахав ему ручкой, скрылась за углом дома, он остался один посреди большого пространства, которое называлось двором. Молча, неподвижно застыв на одном месте, он с явным сожалением провожал эту ласковую, добрую женщину. Но ощущение того, что от неё исходило, то, как она долго и ласково поглаживала его, будоражило его неокрепшую, слабенькую память в том направлении, что такое уже когда-то было, что он переживал такие приятные моменты в своей жизни. И он вспомнил маленькую хозяйку, которая совсем недавно ухаживала за ним, также поглаживала головку, спинку, хвостик. И женщина, которая подошла и нему, и маленькая хозяйка одинаково ходят на двух ногах, имеют по две руки, ласковые и приятно пахнущие, только вот женщина повыше, посильнее, голос у неё немного покрепче, посильнее. А в остальном всё одинаково. Котёнку было очень досадно и непонятно, почему большая женщина так неожиданно перестала его поглаживать, говорить тёплые слова и вдобавок ко всему внезапно от него ушла. Проводив грустными глазками Людмилу
