грустно? – вдруг спросила я, совсем не задумываясь о том, как бестактно это звучит.
С детства мне было привычно говорить именно то, что на душе. Без лжи или иносказаний. К сожалению, не всегда это качество помогало в жизни.
Вот и сейчас мужчина усмехнулся.
– Вы явно не знакомы с придворным этикетом, асаи, – прозвучал ответ, оказавшийся очень обидным.
Я поджала губы.
– Прошу прощения за то, что побеспокоила. Можете стоять здесь один в темноте, сколько вам…
И уже развернулась, чтобы уйти, как со спины раздалось:
– Не сердитесь, это комплимент.
Я замерла на месте от неожиданности.
– Комплимент?
Вновь взглянула на мужчину и увидела, как красивые, немного дерзкие губы смягчились.
– Конечно, комплимент. В свете всем наплевать, что у вас на душе, лишь бы на лице была улыбка. А вам вот не все равно. И, по-моему, это прекрасное качество.
– Я привыкла говорить и делать то, что хочу… – проговорила в ответ, слегка краснея. Надеясь лишь, что в темноте это не сильно бросалось в глаза.
Почему-то мне ужасно хотелось выглядеть уверенной в себе. Хотелось держаться хотя бы наполовину с таким же достоинством, как получалось у этого человека.
Но голос упрямо срывался, а губы слегка дрожали, стоило почувствовать на себе темный, внимательный взгляд.
– Вам повезло, если вы способны делать это также легко, как говорите, – ответил мужчина. – Я вот не свободен ни в своих желаниях, ни в своих действиях.
И, несмотря на то, что эти слова звучали очень грустно, задумчивое лицо было безмятежно спокойно. Словно он всю жизнь прожил именно так, а не иначе.
– Это очень печально, – заметила я, подходя ближе и вставая по другую сторону окна. Теперь между нами было не более двух метров лунного света. – Но, наверно, никто из нас полностью не свободен. Вот за стеной праздник, а мы стоим тут во мраке и смотрим через стекло на черное небо.
Он понимающе улыбнулся. От этого в груди неожиданно стало тепло.
– Как раз здесь мы с вами вольны делать то, что хотим, – раздался через мгновение ответ. И антрацитовые глаза едва заметно сверкнули алым. – Свободны не быть там, где нас ждут.
– Наверно, вы правы, – улыбнулась я в ответ.
Повисла тишина, но она не была гнетущей или тяжелой. Напротив, с каждой секундой, что мы молчали и смотрели друг на друга, вокруг будто разогревался воздух, входя в легкие едва заметным, огненным ядом.
И вдруг мужчина многозначительно произнес:
– Кроме того, что бы ни заставило вас покинуть ужин, на мой взгляд, это не должно мешать развлекаться. Вы согласны?
И тут же протянул мне руку. Льдисто-белый свет сверкнул на черной перчатке.
Я ничего не могла понять, растеряно хлопая широко раскрытыми глазами.
– Станцуете со мной, Лилиана? – едва заметно улыбнулся он, видя мое замешательство.
В
