понять, чего хочет. Поддерживая женщину одной рукой, пальцами второй я начал ласкать ее, чтобы подготовить, но, коснувшись, на мгновение замер.
Она уже была горячая и влажная, уже хотела меня и именно поэтому сейчас подошла.
От осознания этого меня окатило такой волной желания, что мысль даже о мгновенном промедлении показалась кощунственной. Весь мир сузился до женщины в моих руках и стремления обладать ей, в котором растворились все возможные вопросы и сомнения. Я даже не сообразил сделать пару шагов, чтобы опуститься на кровать. Да Тии самой, похоже, хотелось не этого…
Я держал ее под бедра, приподнимая и опуская, раз за разом насаживая на себя. Тия цеплялась за мои плечи, впиваясь ногтями. Запрокинув голову, кусала губы, пытаясь удержать рвущиеся с них стоны. И я откровенно любовался женщиной, не отвлекаясь и не отвлекая поцелуями. А когда она со стоном выгнулась в моих руках, содрогаясь от прокатившейся по телу волны удовольствия, и сам в несколько движений достиг острой, мучительно-сладкой разрядки.
И только через несколько мгновений после этого, чувствуя предательскую, но приятную слабость в коленях, вспомнил, что можно сесть на кровать, от которой меня отделяло всего два шага.
Какое-то время мы сидели, выравнивая дыхание. Шевелиться не хотелось совершенно. Я уткнулся лбом в плечо женщины, осторожно обнимал ее и ощущал себя… странно. Все это походило на сумбурный сон, было нереальным и неправдоподобным. Не может наивная неопытная девочка, которая вчера вздрагивала от каждого прикосновения, так уверенно вести себя наутро. Не могут у меня от близости женщины мгновенно покрываться ржой мозги до такой степени, что, кроме вожделения, не остается ни одной мысли. Не может навязанный брак доставлять столько удовольствия, даже если брак этот от всей души благословили боги.
Накатило смутное тревожное ощущение близких неприятностей. Это было не озарение, скорее жизненный опыт. Слишком все хорошо, чтобы быть правдой, а такое долго не длится.
– Доброе утро, – тихо проговорила Тия мне в волосы и захихикала. – Извини, я не хотела тебя прерывать, но не утерпела. Это было очень, очень красиво… – повторила она, и тонкие пальцы скользнули по моей спине, с мягким нажимом очерчивая мышцы. Я не удержал блаженного вздоха; прикосновение было приятным. И само по себе, и потому, что я уже давно не ощущал подобного. А еще потому, что ей самой хотелось касаться, ей действительно это нравилось.
Так не бывает. Не может быть.
Но было хорошо…
Нежные губы коснулись плеча, прокладывая дорожку из поцелуев по шее вверх, язык шаловливо очертил контур уха.
– Стьёль, ты не сердишься? – тихо спросила женщина.
Я вздрогнул – не то от ее голоса, не то от щекочущего дыхания, не то просто сбрасывая оцепенение, – поднял голову и озадаченно уставился на Тию.
Интересно, из чего она вообще сделала такой вывод? Я что, похож сейчас на очень сердитого или недовольного?
