Глебова-Судейкина (одноименница Ольги Г., девушки, влюбленной в Яшу) – Кузмин – Князев (Сконечная 1996: 211–212; Brodsky 1997; Долинин 2004: 303–304). Некоторые из участников этих сексуальных экспериментов оставили сочинения, как документальные, так и художественные, в которых они пытались осмыслить и обосновать свои нетрадиционные связи. Так, Вс. Г. Князев, любовник Кузмина, застрелившийся от неразделенной любви к Глебовой-Судейкиной, писал стихи, в которых отождествлял себя с несчастным Пьеро, которого не любит Коломбина (о мотивах комедии дель арте в истории Яши см. ниже). Сам Кузмин представил трагедию Князева в виде легкой комедии масок ( «Венецианские безумцы», 1914), где юный красавец Нарчизетто, любовник графа Стелло, увлекшись прелестной актрисой Финеттой, убивает не себя, а своего старшего гомосексуального партнера. По мнению О. Ю. Сконечной, Набоков полемизировал прежде всего с повестью Гиппиус «Перламутровая трость (Опять Мартынов)» (1933) из цикла «Мемуары Мартынова», главный герой которой, утонченный немецкий интеллектуал Франц, в отличие от набоковского Рудольфа, совсем не похожий на «бурша», любит молодого графа Х., ушедшего от него к какой-то пошлой женщине. Другая пошлая женщина, в свою очередь, любит Франца и хочет от него ребенка. Идиллическое кольцо дружбы, в которое вписан набоковский трагический треугольник, Сконечная возводит к пьесе Гиппиус «Зеленое кольцо» (1915), где юноши и девушки увлечены философскими «вечными вопросами» и питают друг к другу исключительно платонические чувства (Сконечная 2015: 199–204). Добавим, что финальная ремарка пьесы – «трое [две девушки и юноша] целуются, обнявшись» – намекает на возможность образования треугольника внутри идиллического «кольца».
Параллели к самоубийству Яши можно усмотреть в повести Зиновьевой-Аннибал «Тридцать три урода» (1906): бывший любовник одной из героинь и бывший жених другой убивает себя, когда обе женщины, полюбившие друг друга, отвергают его; затем кончает с собой старшая из героинь, поняв, что младшая снова меняет сексуальную ориентацию.
Исследователи полагают, что прообразом и моделью тройственных союзов Серебряного века при всех внешних различиях послужили сексуальные отношения «новых людей» 1860-х годов, которые провозглашали принципы свободной любви и нередко практиковали «браки втроем» (см. об этом: Matich 2005: 22–25, 164–194; Егоров 2007: 307; Паперный 2008). Похоже, Набоков тоже чувствовал эту внутреннюю связь и потому дал несчастному самоубийце фамилию Чернышевского, идеолога тройственных союзов, а Ольге Г. – имя жены Николая Гавриловича. Финал «простой и грустной» истории, когда после гибели Яши Рудольф и Ольга, два пошляка, становятся любовниками, травестирует сюжет романа Чернышевского «Что делать?», где Лопухов имитирует самоубийство и уезжает в Америку, чтобы его жена Вера Павловна смогла сойтись с его другом Кирсановым, которого она полюбила (Букс 1998: 165). Кроме того, в истории Яши видели перекличку с романом Тургенева «Новь», где герой, поэт-неудачник Нежданов, кончает жизнь самоубийством, чтобы его невеста Марианна смогла выйти замуж за другого
