в Германии фашисты, которые убили миллионы советских людей и учить «фашистский язык» не рвался.
Нельзя сказать, что родители меня очень баловали или изводили нравоучениями. Они не проводили со мной все свободное время, не развлекали, не разговаривали по душам, не учили жить по заветам великого Ленина. Так было почти во всех семьях «работяг» нашего посёлка.
По моим наблюдениям, самое лучшее воспитание получают в тех семьях, где есть лёгкая небрежность в воспитании. Когда никто из под палки не заставляет пиликать на скрипке и не предрекает будущее нобелевского лауреата, а вместо этого дают возможность принимать самостоятельные решения и набивать шишки на собственных ошибках.
В воспитании подрастающего поколения нашего посёлка большую роль играла улица.
Она жила по понятиям. Все знали, что стучать, крысятничать и бить толпой одного это западло. Что слова «педераст» или козёл это страшное оскорбление, услышав которое в свой адрес надо убивать того, кто это сказал. Что нельзя задирать пацана, если он провожает девчонку. Нельзя косить от армии, плакать и бояться боли.
Шпана разговаривала на смеси обычных слов и блатной фени. Именно эти интонации я слышу теперь, когда нынешний президент России выступает с экрана телевизора.
Лагерную феню в посёлке знали все. Безрукие и безногие фронтовики, ветераны войск ОГПУ- НКВД – МВД и пенсионеры союзного значения.
Даже домохозяйки и поселковые собаки, крутящиеся у пивных точек и винных магазинов, понимали, о чём говорят субъекты с лагерными манерами и приблатненной речью.
Поселковые пацаны начинали курить с десяти лет, пить вино с двенадцати. С четырнадцати носили ножи и самодельные «мелкашечные» пистолеты. Шпану сажали. Но её ряды не редели. На смену мотающим срок, приходили их младшие братья.
Незначительный процент составляла поселковая интеллигенция – учителя, врачи, работники местного РОВД, секретарши суда. Это была местная аристократия.
Я рос вполне обычным молодым человеком. Не хорошим и не плохим. В меру выпивал. Периодически хулиганил, дрался и часто огорчал родителей. А ещё я обладал авантюрным характером и очень любил читать. Набор таких черт характера часто приводит к тюрьме. Я же попал в армию.
Не скажу, что мне повезло. Иногда тюрьма делает из человека личность, а вот армия – ломает. Но служить мне настолько понравилось, что после армии я закончил военное училище МВД СССР, а потом больше десяти лет отдал службе.
О том, что у меня неправильная национальность я впервые узнал наверное в первом классе.
У всех ребят в отличии от меня были понятные фамилии – Иванов, Вшивцев, Вычкина, Плешивых, Некрасов, которые происходили либо от имени, либо от прозвища человека. Так говорила учительница А у меня какая-то странная. Отчего она происходила непонятно. От названия страны Германия, что ли?
Этот вопрос мучил не одного меня. Мой одноклассник Вова Топинский спросил об этом учительницу.
Та ответила, – это потому, что Серёжины
