замечал, как иногда, проходя мимо освещённых витрин пекарен и маленьких кафе, он весь вдруг начинал светиться благоговейным восторгом. Но в темноте сырых улиц никто этого не видел, а сам Питер ни за что не признался бы в своей слабости.
Даже старики находили себе достойное применение. Кто-то ухаживал за кустами в парке, кто-то присматривал за детьми. Грум -сухой и сутулый старичок в старой фетровой шляпе – чинил обувь, и это у него хорошо получалось. Работа не требовала от него дара красноречия, и это вполне устраивало доброго и застенчивого старика.
*******
С той ночи больше никто не шаркал и не качался в кабинете, словно бы ничего и не было. Но меня не покидало ощущение своей причастности и ответственности. Я пока не понимала, что происходит, и в какую историю ввязалась, но разобраться было необходимо. Очевидно, что всё происходящее фокусируется на этой девочке. Странно, что Грета мне ничего не сказала. А может, она сама не знает?
Мне надоело гадать, и я отправилась за объяснениями к Грете. Далеко идти не пришлось: ферма, доставшаяся ей по наследству, находилась в десяти минутах от моего дома. Прогулка оказалась даже приятной, так как дорога пролегала через настоящие заросли ароматного шиповника. Согретые августовским солнцем, они наполняли воздух сладковатым ароматом, который уносил меня в детство. Точно по такой же просёлочной дороге я частенько ходила вместе с родителями в магазин, и эта дорожка навсегда врезалась в мою память. Так же пахло нектаром и теплом, весь воздух был наполнен жужжанием трудящихся пчёл и дребезжанием крыльев стрекоз. Чудесное было время!
К дому Греты я подошла в хорошем настроении: казалось, нет и не может быть никаких таинственных скрипов в ночном доме, потаённых дверей и прочих необъяснимых вещей. Может быть, повернуть назад, пройтись ещё раз по ароматной тропе? Но здравый смысл подсказывал, что всё это мне не приснилось, а поговорить с фермершей всё-таки стоит.
Грета жила в небольшом одноэтажном доме, который издали напоминал скорее фабрику или придорожную заправку. Как такового крыльца не было, вместо него вокруг дома тянулась длинная терраса с парой деревянных шезлонгов, изрядно потрёпанных временем и непогодой. День был, и хозяйка дома была полностью погружена в работу.
Издали было видно, как женщина, активно жестикулируя, что-то объясняет своим работникам. Как обычно, в будний день на ней был рабочий комбинезон с кучей карманов, откуда торчали ключи и отвёртки. Меня она заметила не сразу: несколько минут я оставалась незамеченной в тени куста акации. После смерти родителей Греты ферма была полуразрушена и требовала твёрдой руки. Грета явно была хорошей управляющей, ферма за последние годы поднялась с колен и даже почти процветала. Тут и там ходили конюхи, садовники и другие работники. Всё крутилось и функционировало, как хорошо отлаженный механизм.
– Ну как так можно! – возмущалась Грета. – Ты что же, совсем не видишь, что это больной саженец.
