чужой страны, а тебе девушки цветы подносят, старушки – яблоки, яйца и молоко, несмышленые ребятишки ручонками машут, а цыгане и евреи на скрипках играют. Нет, только в армии человек может почувствовать себя человеком. Но для того чтобы почувствовать себя человеком с большой буквы – надо не в одной армии послужить! Как можно успешно воевать против немцев, если до этого ты не воевал с немцами против французов или каких-нибудь еще врагов великого рейха?! Как можно сражаться против армии, в которой ты не служил и о порядках которой ты ничего не знаешь?! Конечно, офицерам полегче… они армии как перчатки меняют. Но ведь и вам ничего не стоит вернуться после отдыха в любую другую армию. Какая разница, где подвиги совершать: в Африке или в Азии?! Подвиг везде подвиг, если он, конечно, не липовый!.. Эй, где мой кофе с водкой?!
Генерал повернул голову в сторону буфета.
– Господин генерал, – донесся певучий голосок «балерины». – Ваша водка еще не нагрелась до нужного градуса.
– А до какого нагрелась? До ненужного?! – генерал оглянулся на нас, словно проверял: оценили ли мы его шутку.
Вацлав улыбался. Я последовал его примеру.
– Только двадцать семь по Цельсию, – оправдывалась «балерина». – Мы же ее в холодильнике держим.
– Да ладно, неси! – махнул рукой генерал.
«Балерина» почти подлетела к нашему столику с подносом на одной руке. Поставила на столик перед Казмо заказанный им кофе, рюмку водки, кусочек «наполеона» на блюдечке.
«Ты глянь!» – удивился я мысленно, заметив, что блюдечко было не одноразовое, а из настоящего фарфора.
– Ты знаешь, почему я обожаю «наполеон»?! – старик-генерал уставился в упор на Вацлава.
Вацлав дернулся, словно готовясь к побегу, но потом взял себя в руки и сказал:
– Многие пожилые люди в Европе любят сладкое из-за недостатка сахара в крови…
Прозвучало убедительно и вполне научно.
– Что за чушь?! – Казмо так широко раскрыл глаза, что мне показалось, они вот-вот выпадут. В моей жизни мне довелось однажды наблюдать за одним майором, вставлявшим себе каждое утро искусственный глаз. Иногда даже приходилось помогать ему вдавливать эту мерзкую пластмассовую копию человеческого органа в пустую, смазанную гигиеническим кремом глазницу. Так вот, в этот момент мне показалось, что Казмо просто собирался дать своим пустым глазницам отдохнуть от искусственных глаз и именно поэтому раскрыл глаза до физического предела.
– Да я просто люблю этого полководца! – рявкнул он, словно заранее зная, что мы не оценим по достоинству эту любовь.
Я пожал плечами и тут же понял, что совершил ошибку.
– Ты! – гаркнул генерал, глядя на мои замершие плечи. – Ты что, меня за маразматика принимаешь?!
– Никак нет! – испуганно вякнул я.
– Отставить! – скомандовал генерал. – Только я здесь имею право говорить по-военному!
– Извините! – произнес
