год детей.
Я бы не сказал ничего против, если бы это бесконечное деторождение не сказывалось на мне. Во-первых, они же постоянно плачут: то зубы режутся, то колики замучили, то еще какая-нибудь напасть. В такой атмосфере невозможно находиться дома, даже ночью. Во-вторых, детей надо кормить, на что-то содержать. Доходы родителей особо не выросли с тех времен, а расходы многократно увеличились.
Чтобы прокормить младших, родители стали экономить на старшем ребенке. Какое же унизительное было время. Идешь по школьному коридору и ловишь брезгливые взгляды твоих одноклассников. Я не уверен, конечно, может не было ни каких брезгливых взглядов. Но когда на тебе одежда, которую до тебя носили неизвестные тебе люди, чувствуешь себя ущербно, униженно. В каждом взгляде прохожего ищешь осуждение. Не умышленно, конечно, как-то само получается, на уровне подсознания.
Учился я не очень хорошо. Я не питал интереса к учебе. Вернее, мне этот интерес никто не мог или не хотел привить. В школе я чувствовал себя не ловко из-за внешнего вида. Из всей информации, которую я мог извлечь, посещая школу, ловил только ту, что касалась меня: что обо мне думают одноклассники, как я выгляжу в их глаза и тому подобное. Дома заниматься я тоже не мог. Армия вечно хныкающих мелких карапузов не давала даже собственные мысли услышать.
Время шло, к счастью, быстро. И вот я уже стою с аттестатом в руках и гордо смотрю вдаль: что же ждет меня в будущем? А ничего хорошего. За счет государства я мог отучиться только на педагога дошкольного образования. Все остальное было платным, а значит невозможным для меня. Родители наотрез отказывались даже слышать о платном образовании, тем более предоставить такую возможность учиться. Пытались меня убедить, что воспитатель детского сада – прекрасная профессия. Возможно, она действительно прекрасная. Я сторонник того, что нет профессий постыдных, но есть нежеланные. Так вот работать с детьми я не желал. Мне детей хватало дома. Выбора у меня не было, пришлось учиться.
Еще проучиться осталось полгода, а дальше придется работать. Я вынужден буду каждый будний день просыпаться и ранним утром идти на нелюбимую работу. Уставшим буду приходить домой, выпивать пару бокалов крепкого алкоголя, чтоб смыть из памяти прошедший день. И так всю жизнь, пока не умру от алкогольной интоксикации денатурированным спиртом.
Не самые радостные перспективы, не так ли? Я мог бы это избежать. Я бы мог жить и делать выбор, а не соглашаться на то, что предлагают, если родился бы в другой семье. Дед Мороз, я хочу заново родиться, но только в другом месте, с другими родителями, с условиями получше тех, что сейчас.
У меня, кстати, есть девушка. Она милая, добрая, из интеллигентной семьи. До сих пор не знаю, что она во мне нашла. Говорит, что разглядела во мне графит. Из графита путем сложных манипуляций можно сделать алмаз. Искусственный алмаз в любом случае менее ценится,
