крылом в сторону деревни. – Я там два года жил. В качестве живого уголка. Потом меня отпустили.
– Так вот откупа ты все знаешь! – воскликнула Кузя-Музя. – Я бы тоже хотела попасть в школу, но меня туда не возьмут.
– Нечего тебе там делать! – филину эта болтовня порядком надоела, и он старался поскорее закончить разговор. – То, что нужно, мы итак знаем, а об остальном нам и знать не нужно.
– Ну что ты! – Кузя-Музя повернулась к филину. – Неужели ты не хочешь знать, что происходит за нашим лесом, в других местах?
– Мне это совсем неинтересно! – пробурчал филин.
– А мне интересно! – настаивала Кузя-Музя. – Я вот была в Африке, а теперь мне хочется побывать в Австралии.
– Мало что тебе хочется! – филин был настроен категорически. – Все, хватит болтать! Ступай в дом. А ты лети, откуда прилетел. И не морочь голову пустыми разговорами.
– Как хотите. Я только хотел помочь, – ворон обиженно фыркнул, взмахнул крыльями и исчез за черными ветвями деревьев.
– Зачем ты так с ним? – надулась Кузя-Музя. – Он ведь только хотел мне помочь.
– Хороша помощь! – пыхтел филин. – Морочить голову, чтобы ты снова исчезла на полгода неизвестно куда.
– Не неизвестно куда, а в Австралию! – возразила Кузя-Музя.
– И что тебе дома не сидится? – недоумевал филин. – Чем тебе в нашем лесу плохо?
– Мне в нашем лесу не плохо, – оправдывалась Кузя-Музя. – Но ты ведь прекрасно знаешь, что я не могу долго сидеть на одном месте. Меня все время тянет в новые страны, в дальние края.
– А я все время должен беспокоиться за тебя, как ты там? – филин понемногу начинал отходить. – Волноваться, как бы тебя не съели ужасные звери.
– Мой старый ворчун, – Кузя-Музя ласково обняла филина – Ты же знаешь, что со мной ничего не может случиться.
– Да! – филин недоверчиво ухал. – Это ты говорила, когда отправлялась в Африку и там тебя чуть не сожрали львы. То же самое ты твердила, когда устроила себе каникулы в деревне, и люди тебя чуть не погубили. И теперь ты хочешь, чтобы я отпустил тебя одну в какую-то непонятую Австралию? Ни за что!
– Тогда полетели вместе со мной, – предложила Кузя-Музя.
– Вот еще! – нахохлился филин. – Лететь неизвестно куда, неизвестно зачем. Да и стар я уже.
– И вовсе ты не стар, – пролепетала Кузя-Музя. – Даже еще совсем молодой.
Филин в ответ промолчал. Кузе-Музе тоже не оставалось ничего поделать, как тоже замолчать. Так, молча, они смотрели, как над лесом поднималось солнце, прогревая своими лучами замерзшую землю, от которой поднимался легкий пар. Они смотрели, как зимний снег темнел и проседал под собственной тяжестью, превращаясь в грязные лужи и журчащие ручейки. Они смотрели, как весна пробовала свои силы, чтобы вступить в свои права окончательно и бесповоротно. До самого лета.
Первым нарушил молчание филин. Обняв своим
