страх вновь, как молния, пронзил всё её существо.
– Извини, Поль, но мы так не договаривались! – переведя дыхание, чуть придя в себя, проговорила Диана, быстро натягивая, спущенные им до щиколоток плавки. Когда она случайно глянула на него, её лицо мгновенно зарделось краской стыда. Она опустила глаза, почувствовав как в стеснённой от пережитого волнения, груди отдавались частые удары сердца, которые затрудняли дыхание. И она тоскливо закрыла глаза, потом легла ничком, обхватив руками голову, с распущенными по плечам светло-русыми волосами.
Ипполит чувствовал себя обиженным её упрямством, а ведь был близок к заветному желанию. Но Диана быстро усмирила его страсть. А ему только оставалось бросить:
– А чего ты строишь из себя?..
– Как ты смеешь так говорить! Учти, я не твои подружки… Спасибо скажи, что я провожу с тобой время.
Ипполит любил всегда добиваться желаемого, она же напрочь лишила его удовольствия, чем он сейчас втайне мучился.
– Что ты испугалась? А может, ты меня не любишь? – спросил Поль развязным тоном, затягиваясь сигаретой.
– А ты только и ждёшь, чтобы я тебе это доказала! Но тебе безразлично, что обо мне будут думать?
– Ошибаешься, о тебе уже ходят дурные толки…
Диана приподняла от руки голову, коротко взглянула на Поля, который щурил глаза от яркого солнца.
– Я знаю, это старается Луиза! – нервно усмехнулась Диана, болтая головой, отчего заколыхались густые длинные волосы. – А ты я вижу, даже доволен, что ходит этот слух?
– Да ладно, что она, что ты такие умницы! – уклонился он от прямого ответа и быстро привёл себя в порядок: – А ты ещё об этом дне пожалеешь…
– Может, пожалею, а может, и нет. Зато не буду жалеть, когда выйду замуж и ни за что не повторю судьбу матери…
– Тогда в чём дело, иди ко мне, больше не буду наглеть… А то бы стали законными супругами.
– Не выдумывай. Тебе легко говорить! Что ты потом обо мне скажешь? Я же тебе не Шура и не Луиза. Конечно, ты можешь хвалиться опытом, но меня он не интересует…
– А хорошо, если тебя ни за что склоняют? Впрочем, наверно, есть за что, только я один не знаю? – сдвинул он брови к глазам.
– Тогда мне сказать больше нечего, а ещё хвастаешься, что ты обо всех знаешь буквально всё? – напомнила она. – Если хочешь, я тоже скажу… что о себе распускаю только любовные были книжных героинь. Особенно мне нравится подразнить Кротову нарочно развязным поведением.
– А не лучше ли перейти к практике? – настаивал он.
– С тобой я готова хоть сейчас. Но для меня всё может кончится хуже, чем есть теперь. Ведь мне только тринадцать лет, тогда как тебя скоро выпустят на волю…
– Понятно, ты мечтаешь сохраниться для сказочного
