нейтральными…
Министр пожал плечами: с одной стороны, «мы останемся нейтральными», а с другой – приказ Морского министерства о задержке демобилизации во флоте.
Вот и пойми этих англичан.
Интересно, что они запоют, если правительство Бельгии примет переданную ему сегодня через МИД составленную начальником Генштаба Германии Мольтке ноту с требованием пропустить германские войска к французской границе через бельгийскую территорию?
А вот французы радовали.
В этот день их Совет министров постановил прекратить отправку войск в летние лагеря, отменить предоставление отпусков офицерам и солдатам и усилить охрану пограничной полосы.
Было введено в действие и «Положение об угрожающей опасности».
Но точно также он понимал и то, что все дело было не в Австро-Венгрии (чего она одна стоила?), а в стоявшей за ней Германии.
Как это было не печально, но министр прекрасно знал и то, что уступать было нельзя.
Уступив еще раз, Россия могла потерять титул великой державы и получить статус державы второстепенной.
К тому же, Сазонов был хорошо знаком с планом Шлиффена, и прекрасно понимал: самолюбие самолюбием, но бить немцы будут не по нему, а по живым людям.
Когда он вышел из министрества, на него набросилась целая толпа возбужденных журналистов.
«Для этих главное сенсация! – брезгливо поморщился Сазонов. – А там хоть трава не расти!»
Вслух же он сказал:
– Пока еще ничего не ясно. Но я хочу вас попросить вот о чем: вы можете метать молнии в Австрию, но ни в коем случае не трогайте Германию!
Журналисты на мгновенье замолкли, ожидая от министра более пространных комментариев, однако тот, как показалось многим, обреченно махнул рукой и уселся в ожидавшее его авто.
Машина мягко тронулась, недовольные столь коротким интервью журналисты остались позади.
– Впрочем, – грустно усмехнулся министр, – можете трогать и Германию! Все равно ничего не изменить…
После утреннего чая 27 июля Николай II сел за письменный стол и макнул перо в чернила.
Царь взглянул на лежавший перед ним лист чистой бумаги и вспомнил свой недавний разговор с бывшим министром внутренних дел П.Дурново.
Тот убеждал его в том, что союз с Францией и Англией противоестественен для России.
– Россия и Германия, – говорил бывший министр, – представляют в цивилизованном мире якрое консервативное начало, противоположное репсубликанскому. Наша война с немцами неизбежно ослабление мирового консервативного режима. Более того, нет никакой разницы в том, кто кого победит, Россия Германию, или Германия Россию. Независимо от этого в побежденной стране неизбежно возникнет революция, но при этом социальная революция из побежденной страны обязательно перекинется в страну победившую, и именно поэтому не будет ни побежденных, ни победителей, как не будет и нас вами! Что же касается России, то любая революция
