глазах ни капли удивления. В них скапливаются слезы.
– Так, подожди, – заметив мое пограничное состояние, она вскакивает из-за стола и, схватив трубку телефона, набирает чей-то номер.
– Наташа, зайди пожалуйста. Подмени меня на пятнадцать минут, – говорит она, судя по всему, девушке из делопроизводства.
Через несколько секунд в приемную забегает миниатюрная брюнетка с коротеньким каре и большими очками на глазах. Муха-цокотуха, не иначе.
– Посиди. Если шеф меня искать будет, скажешь, что сейчас буду.
– Пошли, – не дав возразить, она хватает меня под локоть и ведет в сторону какого-то кабинета. Мы заходим внутрь и, оглядевшись по сторонам, я понимаю, что это кухня.
– Что случилось? – указывая мне на стул у окна, спрашивает Нина.
– А тебе интересно? Или это риторический вопрос, – хмыкаю я, но послушно приседаю. Не знаю почему, но решаю довериться ей. Все равно ведь хуже не будет. Да и Нина – первый человек из отдела, проявивший ко мне хоть чуточку дружелюбия.
– Ты чего мелешь? Конечно, интересно, – она подходит к холодильнику и, открыв его, берет с дверцы какой-то пузырек. Открывает крышку, капает жидкость в стакан.
– Меня только что уволили.
– За что? – спрашивает Нина, протягивая мне стакан, в котором, по всей видимости, лекарство.
Она что, действительно думает, что я это буду пить?
– Яд? – вырывается со смешком.
– Боюсь огорчить тебя. Всего лишь пустырник. Пей давай и рассказывай.
– Я не смогла произвести арест имущества Калининой. Она мне даже дверь не открыла. А этот…тоже мне начальник. Хоть бы словом обмолвился про спецназ… У нас-то, в районных отделах, свои приставы из суда, их и берем, если что, в помощь. У вас таких нет, – пожимаю плечами и, принюхавшись к тёмно-коричневой жиже, решаю все-таки опрокинуть ее в себя.
– А Юлька чего не рассказала тебе о Калининой? У нас про эту мадам байки ходят в отделе.
– Она мне вообще ни слова ни о чем не говорила! – восклицаю, чувствуя непомерную обиду на всех в радиусе четвертого этажа. Кроме внезапно подобревшей Нины, конечно.
– Вот выдра… – сокрушается моя утешительница. – Она уходила от нас со скандалом. Шеф ее поганой метлой гнал. Видимо, решила пакость на прощание сделать. Не думаю, что Егор Анатольевич знает о том, что она так поступила с тобой. Почему ему не сказала?
– Не привыкла жаловаться, – шмыгаю носом.
– Калинина хоть не набросилась на тебя?
– Нет, ерунда, – отмахиваюсь, вытирая слезы. Потекшая тушь остается черными разводами на руке.
– Это тебе еще повезло. По этим дамам психушка плачет.
– Ты не в курсе об этом производстве? Судя по документам, она с дочками набрала кредитов в двух банках на пять миллионов. И не выплачивает уже больше года.
– Все правильно.
