Найд вдруг напрягся, куда сильнее, чем услышав мой обеспокоенный голос.
– Тебе тоже… сказали?
– О чём?
– Ну… мне Вероника… – Он замялся. – Она сказала, что несколько кваzи сошли с ума. Стали мясо жрать, даже людей покусали. Она предупредила, что если вдруг начнёт странно себя вести или ещё что – надо убегать. Даже от неё. Потому что никто заранее не знает, сойдёт с ума или нет.
Вот так секретность!
Каждая девчонка-кваzи в курсе того, что происходит.
– Что она ещё говорила? Какие ещё странности?
Найд покачал головой. Значит, про древних восставших информация ещё широко не разошлась.
– Вероника всё правильно тебе сказала, – признался я. – Не стоит лишний раз бояться, но если что…
– То убегаю, – согласился Найд. – Понял, не маленький.
Разговор не помешал нам доесть стейки, а Найду – даже попросить себе мороженого. Я взял кофе, хотя предпочёл бы ещё порцию виски. Ещё раз оглядел ресторан. Все ели и пили в своё удовольствие. Кваzи с живой подругой жевал фальшивый стейк. Юноша что-то горячо говорил подруге, та млела от его слов. Два бизнесмена заказали ещё один графин водки.
Никого подозрительного.
– Ты скучаешь по Насте? – неожиданно спросил сын.
– Да, – ответил я.
– А по маме?
Я помолчал. Трудный вопрос. Когда дети начинают задавать трудные вопросы, это значит, что они уже выросли.
– Да.
– Больше, чем по Насте?
– Не знаю. Одинаково. Сашка, на такие вещи невозможно ответить.
– Ты сказал, что не можешь теперь с Настей… жить. Когда она стала кваzи. А с мамой?
– Она умерла.
– Ну и что? – Найд искоса смотрел на меня.
– Она насовсем умерла.
– А если нет? Если она стала как Настя?
– Не знаю. Не могу этого представить.
– Значит, ты по ней больше скучаешь, – сказал Найд. Вроде бы удовлетворённо, но почему-то и с огорчением. – С Настей ты не смог жить, а про маму не знаешь.
– Я бы очень хотел, чтобы она была жива, – сказал я. – Пойдём?
Мы вышли в светлую питерскую ночь. Впрочем, сейчас она не была такой уж светлой, облака и накрапывающий дождик никуда не делись. Мы дошагали до улицы имени старого казахского акына, Найд то забегал вперёд, то вдруг возвращался и брал меня за руку, будто маленький. Уже на лестнице он спросил:
– Папа, я тебе не мешаю?
– Чем?
– Ну… вообще. Жить. С женщинами встречаться.
– Нет-нет, – сказал я, неожиданно смутившись. – Всё в порядке. У меня есть время на личную жизнь.
– Если ты захочешь на ком-то жениться, – продолжал Найд, – то не думай, я не буду против. Я уже большой, я всё понимаю. И я могу пойти в какое-нибудь кадетское училище…
– Ты можешь пойти в угол, – сказал
