если пожелаете.
Синклер фыркнул.
– На благотворительный завтрак? Удивлен, что вас втянули в это дело, но я еще не сошел с ума.
Этого было более чем достаточно.
– Меня никто не втягивал в это, милорд, – возразила она, сжав в руке вилку. – Я занимаюсь этим добровольно. Именно в этом и состоит благотворительность – отдавать часть себя.
Маркиз усмехнулся, смакуя жареного фазана.
– Тогда эта птица тоже посвятила себя благотворительности. Она определенно отдала себя. И она чертовски вкусна.
Девушка взглянула на собравшихся слуг. Если ему было безразлично, какое впечатление он производит на них, тогда и ее не заботило, каким тупым он выглядит.
– Если вы смешиваете поедание птицы с благотворительной деятельностью, могу вообразить, насколько ваша преданность Англии была поколеблена, пока вы находились в Европе.
Он застыл, затем медленно положил на стол нож и вилку, не сводя с нее глаз.
– Моя преданность?
– Да. Почему вы оставались во Франции, когда вся остальная Англия была в состоянии войны с ней?
Синклер молчал, затем, расслабив плечи, продолжил трапезу.
– Моя преданность никогда не вызывала сомнений.
– И это печально. – Виктория отодвинулась от стола и встала. – Извините, но я покину вас сегодня пораньше.
На этот раз он даже не взглянул на нее.
– Спокойной ночи, Виктория.
– Спокойной ночи, Синклер.
Глава 5
Маркиз мерил шагами свою спальню, каждый раз останавливаясь перед дверью в гардеробную, а затем опять возобновляя движение. Он будет идиотом, если войдет в ее комнату, – она сама должна попросить его об этом.
Итак, эта соплячка оспаривает его любовь к Англии, кокетливая и избалованная лондонская красотка ставит под сомнение его преданность. Конечно, это было бы занятно: создать у всех – тем более у Бонапарта – впечатление, что он слишком занят собой, чтобы думать о политике, и будет заниматься чем угодно, лишь бы это забавляло и приносило ему пользу. Эти самые качества, возможно, дадут ему свободу действий в Лондоне, чтобы найти убийцу Томаса.
Часы пробили два; проклиная свою забывчивость, маркиз схватил накидку и проскользнул в темный холл, затем поспешно спустился вниз и тихо вошел в кабинет на первом этаже.
В темноте ему хватило секунды, чтобы снять крючок и распахнуть окно.
Перешагнув через оконный проем, Синклер оказался на земле и, прячась в глубокой тени дома, добрался до конюшни.
– Бейтс, – прошептал он.
– Самое время, – ответил за его спиной более низкий и гортанный голос.
Он развернулся, в мгновение ока вытащил из кармана пистолет и прицелился.
– О боже!
– Не двигайся! – приказал Синклер.
– Где уж там, с этой пушкой, направленной на меня. Побойся Бога, Син, это
