не твои, нечего скряжничать, как шим последний!
– Мы свою работу еще не сделали, – спокойно отвечал я. – Даже и не приступали. Я не знаю, сколько еще времени нам предстоит провести здесь, но знаю одно: денег у меня негусто. Если денежки маэра иссякнут раньше времени, придется нам добывать себе пропитание охотой.
Я окинул взглядом всех присутствующих.
– Разве что у кого-то из вас достаточно денег, чтобы содержать нас всех, и он готов поделиться?
Мартен только грустно улыбнулся в ответ. Геспе не сводила глаз с Дедана, тот гневно пялился на меня.
Темпи принялся подергиваться. Лицо его оставалось непроницаемым, как всегда. Избегая моего взгляда, он обвел глазами всех присутствующих. Взгляд его был устремлен не на лица, а ниже. Он взглянул на руки Дедана, потом на его ноги. Потом на ноги Мартена, на ноги Геспе, на мои… Он подступил на полшага ближе к Дедану.
Надеясь развеять напряжение, сказал я, уже мягче:
– Вот когда с делом управимся, тогда поделим поровну все, что останется в кошельке. Так у каждого из нас будет в кармане немного лишних денег, когда мы вернемся в Северен. И каждый сможет потратить их, как захочет. Потом.
Я видел, что Дедан этим недоволен, и сделал паузу, выжидая, не попытается ли он настоять на своем.
Но вместо него заговорил Мартен.
– Целый день шли, – задумчиво произнес он, как бы разговаривая сам с собой. – Выпить-то не помешало бы…
Дедан взглянул на товарища и снова выжидательно уставился на меня.
– Ну, я думаю, немного выпивки маэров кошелек потянет, – улыбнулся я. – Вряд ли маэр надеется, что мы сделаемся священниками, а?
Геспе зычно расхохоталась, Мартен с Деданом улыбнулись. Темпи взглянул на меня своими светлыми глазами, передернулся и отвернулся.
Лениво поторговавшись несколько минут, мы получили по койке в общей спальне, ужин и по кружке пива на пятерых, и все это за один серебряный бит. Управившись с этим, я нашел столик в уголке, где было потише, и спрятал лютню под лавку от греха подальше, сел, усталый как собака, и принялся размышлять, как бы отучить Дедана пыжиться на манер павлина.
Погрузившись в эти думы, я очнулся, только когда на столе передо мной очутился ужин. Подняв голову, я увидел женское лицо, обрамленное копной ярко-рыжих кудряшек, и выставленный напоказ бюст. Кожа у нее была белая, как сливки, с редкими веснушками. Губы соблазнительного бледно-розового оттенка. Глаза сверкали опасной зеленью.
– Спасибо! – сказал я наконец, несколько замешкавшись.
– На здоровье, зайчик!
Она игриво улыбнулась глазами и откинула волосы за спину с обнаженного плеча.
– Ты как будто уснул прямо за столом!
– Да, едва не уснул. День был долгий, дорога длинная…
– Ой, жалость какая! – сказала она с шутливым сожалением, потирая затылок. – Будь я уверена, что ты еще останешься на ногах через час, уж я бы тебе уснуть не дала!
Она протянула
