уложу дочку спать, занималась. Штудировала все известные монографии и руководства. И, конечно, все лекции доцента.
Аллочка быстро «вычислила» мою влюбленность, что давало ей еще один шанс позлословить за моей спиной. Я, на ее многозначительные намеки, добродушно улыбалась и отмалчивалась. «Приличной» одежды у меня тогда не было. Каждый день я приходила в одной и той же юбке, и блузке, с дурацкой причёской – «хвостиком» и некрасивых очках. На новые очки и поход к парикмахеру у меня не было денег. Это был очень тяжелый, в материальном плане, период. Я себе сама тогда очень не нравилась!
Тогда перестали приходить алименты на дочь от моего бывшего, и это здорово подорвало мой и без того небольшой бюджет, а тут еще и стипендия в два раза ниже зарплаты… Я поняла, что сейчас, пока учусь, подрабатывать не смогу, родители-пенсионеры помочь мне могли мало, так что приходилось терпеть. Деньги шли на дочь (она постоянно вырастала из всех своих одежек), на лекарства, на питание.
На кафедре я никому об этом не говорила, как не говорила ни о своем «красном дипломе», ни о напечатанных научных статьях в сборниках моей «Alma mater» – это когда я занималась в НСО (научно-студенческом обществе) и мечтала стать знаменитым биохимиком. И «красный» диплом, и научные работы были предметом моей тайной гордости. Теперь к чему было это вспоминать? Жизнь повернулась так, что все это ушло в прошлое… Никому я не рассказывала о своих «семейных корнях»: о родителях, имеющих высшее образование и бывших, в свое время, уникальными специалистами, долго и трудно работавшими на благо страны и потерявшими на этой работе свое здоровье, о бабушке, которая еще до революции была одной из первых женщин, получивших высшее образование, о деде-профессоре, который был репрессирован в 30-х годах и которого я видела только на сохранившихся старинных фотографиях. Врачом, по женской линии, я стала, получается, уже в третьем поколении! Это тоже было предметом моей тайной гордости. Родили меня поздно, и теперь, волей-неволей, главой семьи стала я… Я привыкла полагаться только на свои силы. Да. Никто ничего обо мне на кафедре не знал – «серая мышь», и только!
А жизнь на кафедре, та, закулисная, оказалась довольно бурной. Незадолго до начала моей ординатуры на кафедру был назначен новый профессор. До этого года два кафедру, как и.о., возглавлял доцент. Ему обещали, что после защиты докторской диссертации он останется на кафедре профессором и заведующим кафедрой. Его докторская была уже «на носу» – оставалось каких-то три месяца. Но где-то кому-то он не угодил. Поговаривали – самому ректору. Защиту «отодвинули» и пригласили готового профессора из какой-то там «тьму таракани». Этот профессор был пришлый, чужой, и сразу же на кафедре образовалось две партии: партия доцента и партия профессора, откровенно враждовавшие между собой.
Я, «пришлая и чужая», сама того не желая, оказалась в партии профессора. Все (за глаза) звали его С.С. (Семен Семенович). На фоне доцента он явно проигрывал –
