томные мелодии Фрэнка Синатры. Шери продумала все до мелочей, не забыв про новое соблазнительное белье и цветы, но Карл особой разницы не заметил. Да, в этот раз все было дольше и комфортней, но так и не вышло за рамки простой потребности. В конце концов, проглотив ужин, он отправился домой, в одиночестве смотреть телевизор.
Карл и сам не понимал, почему их связь так затянулась. Должно быть, виной всему был непонятный страх, который наводила на него Шери. Ее бездушие и пустота пугали Карла, и он не мог отделаться от мысли, что дорого расплатится за попытку покончить с этим нелепым романом. Он знал, что Шери способна на любую гадость. Ей так хотелось удержать его, еще больше разогреть его желание, что он не решался пойти против ее воли. Вдобавок в самом его страхе перед Шери было что-то на редкость возбуждающее – именно он заводил Карла больше всего.
Прежде ему бы и в голову не пришло, что он способен изменить Шевон. Сама эта мысль казалась нелепой и смехотворной. А уж страстный роман с безмозглой куклой… Но чем еще была Шери, как не пустышкой с длинными ногами и восхитительной грудью? Безмозглой куколкой, которая танцевала, как ангел.
Карл понимал, что Шери на него плевать. С другой стороны, Шери было плевать на всех, кроме себя. Их связь была не чем иным, как естественным продолжением совместных танцев – кульминацией этого сексуальнейшего из искусств. Им настолько классно было в паре, что от танца до постели оказался всего шаг.
Лгать Шевон оказалось куда проще, чем он предполагал. Забавно, но раньше Карл краснел по поводу и без повода – лицо его заливалось краской в самые неподходящие моменты. Зато сейчас, возвращаясь к своей любящей, доверчивой подруге, возвращаясь после секса со страстной блондинкой, Карл даже не морщился. Он смотрел на Шевон как ни в чем не бывало, и на лице не проступало и капли румянца.
Ему и в голову не приходило, что девицы вроде Шери могут забеременеть. Она была до того бездушна, холодна и бесчувственна, что он однозначно не видел ее в роли матери. Уделом Шери было танцевать и очаровывать, но только не рожать. Сама мысль о Шери, выкармливающей ребенка, казалась ему нелепой. Шери, толкающая коляску? Шери, меняющая подгузники? Смех, да и только.
Если кто и соответствовал его представлениям о матери, так это Шевон. Она была живой и настоящей, а ее огромное сердце без труда могло удочерить всю страну – и в нем бы еще хватило места для целого мира. Никто и никогда не любил Карла так, как любила его Шевон – по-детски чисто и бескорыстно. В ее отношении не было ничего собственнического и незрелого, ничего от того корыстного чувства, которое многие принимают за любовь. Она никогда не пыталась изменить Карла, просто принимала таким, какой он есть. Чего еще мог пожелать любой мужчина? Разве что – и это удивляло его самого – страстного секса с бездушными, неприятными особами.
Давно уже Карл не чувствовал себя так неловко, как сейчас, когда Шери и Шевон оказались в одной комнате. Вдобавок у Шери
