развлечения не было никогда). Мама начинала уговаривать её отдохнуть с дороги, перекусить, ну хоть чаю попить, но бабушка была непреклонна:
– Нюра! Собирайся и пошли в Рекорд.
Спорить дальше было бесполезно. Мы отправлялись на просмотр кинофильма. Сеансы в советское время начинались всегда с киножурнала – чаще всего примитивной советской агитки на злобу дня. Бабушка воспринимала всё, появлявшееся на экране, очень заинтересованно и сопереживала всем событиям. Следить за её эмоциями было и интересно, и забавно. Она была наивной, бесхитростной и доброй, радовавшейся каждому пустяку, казавшемуся хорошим, и печалившейся каждой заведомо пустячной детали, подававшейся пропагандистами в негативном тоне. Наверное, такие зрительницы были наиболее желанными для советских промывателей мозгов, не убивавшихся над приданием глубины своим творениям.
Наскоро перекусив по возвращении из кинотеатра, бабушка часто просила пойти на Откос – прогулочную набережную, выстроенную на высоком волжском берегу в центральной (нагорной) части Нижнего Новгорода. На Откосе стояло много домов прекрасной архитектуры, построенных еще в царское время – настоящих дворцов, между ними были вкраплены дома советской постройки, но не простенькие, как Дома Коммуны, в которых мы жили, а настоящие барские хоромы для крупных советских начальников. Край Откоса был отделен чугунной оградой от круто спускающегося вниз к Волге склона холма, а вдали, на противоположном берегу огромной реки, были видны уходящие к горизонту поля и луга. Бабушка любила взять под руку маму, неспешно пройтись вдоль Откоса и вглядываться в эти дали.
Мои дяди и тети с маминой стороны
У дедушки и бабушки, как я уже писал, до взрослого состояния дожили сыновья Толя и Ваня, дочери Шура, Аня, Катя, Лиза, Галя и Рита. Моя мама была второй по возрасту дочерью после тети Шуры. За воспитание восьмерых детей бабушка была награждена орденом «Материнская слава», который она, по-моему, никогда не носила.
Хотя бы очень кратко я должен рассказать о своих дядях и тетях. Старшей была тетя Шура, Александра Александровна. Она в Юрьевце вышла замуж за Петра Михайловича Смирнова, известного в городе изобретателя, механика и умельца. Про него не зря говорили, что он – механик Божьей милостию. Он мог обращаться с любыми механическими устройствами, и когда ломались паровозы, его посылали чинить их, а когда на Волге нечем стало сплавлять лес, его заставляли ремонтировать буксиры, пришедшие в полную негодность. Однажды, например, он собрал из двух брошенных и полузатопленных судов действующий буксир. При его участии в Юрьевце появилась диковина: вместе с двумя приятелями он укрепил небольшой мотор на санях, приделал к нему пропеллер, и на этих аэросанях они гоняли зимой по Волге. Он разработал также могучий агрегат «Унжелесовец» (от названия притока Волги – реки Унжа), предназначенный для связки бревен проволокой в пакеты. Спиленными и поваленными в воду рек индивидуальными стволами было запружено
