а бабушки – домашними хозяйками. Они даже не подозревали, что у эмигрантов есть высшее образование. Мы везде должны были преодолевать стену недоверия, и у Розенталя на поиски работы ушло несколько лет. Он окончил ЛГТИ[5] и был помощником режиссёра в театре Музкомедии.
– На что же он здесь рассчитывал?
– Он ни на что особо и не рассчитывал, но там жить совсем уж стало невозможно. Ему присвоили звание заслуженного деятеля искусств, но зарплату практически не увеличили, а когда он спросил, в чём же разница между ним и простым смертным, директор не без ехидства ответил, что после смерти катафалк с его телом по дороге на кладбище остановят около театра на одну минуту, а вот если бы он был народным, его тело на один день выставили бы на сцене в гробу в белых тапочках.
Вскоре после этого начался ремонт здания театра, играть стало негде, они кочевали по разным клубам и домам культуры, растеряли постоянных зрителей, начались склоки в коллективе, и он решил эмигрировать. Было ему уже пятьдесят два года, языка он не знал и, приехав в Штаты, мог устроиться только массажистом.
– Но ведь это уметь надо, – сказал Борис.
– Он в молодости кончил специальные курсы и делал массаж всем своим поклонницам. Здесь он устроился в дешёвенький спортклуб и первое время так уставал, что к концу работы еле держался на ногах. Проработал он там довольно долго и стал гораздо здоровее, а когда посчитал, что знает достаточно английских слов, покрасил волосы, надел корсет, взял резюме, которое ему помог составить кто-то из наших, и пошёл в джуйку[6], рассчитывая, что там ему помогут устроиться на настоящую работу. После такой подготовки выглядел он гораздо моложе своих лет. Дамочка, которая должна была ему помогать, сама никогда в жизни не работала. Звали её Сьюзан Московски. Её нельзя было назвать домохозяйкой, потому что её хозяйством занималась прислуга. Когда дети выросли и разъехались, ей стало скучно, и она решила заняться благотворительностью. Юлий на своём корявом английском объяснил, что согласен преподавать в колледже или даже в обычной школе. Но, судя по всему, Сьюзан даже не пыталась понять, что он говорил, а на резюме его едва взглянула. Она сказала, что нашла ему работу с приличной зарплатой, и если он себя хорошо проявит, то его быстро повысят. Она считала, что сделала ему большое одолжение, ведь обычно процесс устройства на работу занимает довольно много времени: человек сначала должен найти объявление о вакансии, потом послать резюме и ждать, пока его вызовут на собеседование, и только если он понравится и его посчитают наиболее подходящим кандидатом, компания делает офер[7]. Но поскольку Сьюзан лично знакома с хозяином, то на собеседование можно ехать прямо сейчас, она уже обо всём договорилась по телефону. Она дала Розенталю адрес и сказала, как ехать.
И вот Юлий при полном параде через весь город поехал на интервью. По указанному адресу не было ни университета, ни колледжа, ни даже обычной школы. Он зашёл в теплушку, стоявшую посреди стройки, и спросил, где здесь находится ближайшее учебное заведение.
– Зачем оно вам нужно? – полюбопытствовал мужчина, который был там за старшего. Юля ответил, что он приехал на интервью,
Ленинградский государственный театральный институт.
Еврейская организация помощи нуждающимся.
Предложение работать в фирме, в котором указывается зарплата, величина отпуска и т. д.
