дверью, вылез Билл Гейтс в драных джинсах и огромной прорехой на волосатом пузе.
Думаю, не надо говорить, что к такому «нищему» разряженный в пух и прах швейцар кинется бегом, всем видом выражая готовность поддержать спадающие с важного господина шлепанцы. И плевать, что он небритый, плевать, что в дыру просматриваются красные трусы в горошек – богатого клиента видно издалека. И отношение к нему соответствующее, потому что одеваться при своих миллионах он может и в драную дерюгу: у богатых, как известно, свои причуды. А золото с серебром, может, и не любит совсем, поэтому и часы у него всего лишь платиновые.
– Так что за работа? – повторила я, когда староста с откровенным вожделением уставился на «коня».
Мужичок очнулся и снова закивал.
– Да-да… работа… конечно, мы же звали… не знали, правда, кто именно откликнется, потому что беда-то вот у нас какая… уж не сумели сами справиться, да и что тут сделаешь, когда все так идет и идет?
Я почувствовала, что начинаю закипать.
– Что? За? Работа? – процедила сквозь зубы. А потом решила, что если даже сейчас этот скользкий угорь сделает вид, что не расслышал, я возвращаюсь к Лину, сажусь в седло и еду дальше, наплевав как на возможный заработок, так и на шанс покормить своих голодных друзей.
Староста, видно, уловил что-то в моем взгляде, потому что наконец перестал кивать и, состроив скорбную мину, вздохнул так тяжело, будто я не помочь, а ограбить его приехала.
– Беда у нас, господин…
Это я уже слышала.
– И беда-то вот какая: тикса у нас возле кладбища поселилась. Здоровая. Голодная. И злющая… уже троих мужиков загрызла, которые только мимо прошли! Мы и знать не знали – все тихо было и спокойно. А потом поутру как-то Марла пошла матку проведать… померла, болезная, она в том годе… так и наткнулась на останки. Ну, я подумал: зверь какой напал – у нас доныне Тварей-то и не водилось окрест. Вот и не стал отписывать в город. Думаю, нажралась зверюга-то теперь от пуза и ушла. Ну, и все… вот… это… а через неделю старого Хмыла сожрали. И тоже только косточки от него оставили. Но мы-то сперва думали: заплутал старик в лесу – старый был совсем и с головой-то уже у него… ну, того: порой имя свое не помнил, а соседку ведьмой называл, потому что, дескать, порчу на него наводила… Ну, так вот, ушел он и ушел… Дня три его не видели, но он и раньше, бывало, уходил, поэтому и не тревожились. Нашелся бы когда-нибудь. Но потом Белта понесло на реку рыбу удить… А в том леске, где могилки-то, запруда большая и глубокая, да рыбалка больно хорошая… от-т и наткнулся он на деда-то нашего. Только по челюсти его и признал, бедолагу, да по клюке кривой – сам ту клюку ему прошлой весной вырезал. А всего остального уже и нетути – обглодала Тварь окаянная и не подавилася.
Я нахмурилась.
– Когда это случилось?
– Да с три дюжины дней почти, – заискивающе улыбнулся староста, так и держа меня на крыльце. – Сперва Ривк, потом старик, за ним еще Мысл… и чего его
