смотрела на «нового преподавателя», мысленно подписываясь под каждым словом приятеля. Какой, к лысому каннису, из мальчишки преподаватель? Он же младше меня лет на пять, если не больше!
– При всем моем уважении, – чуть смягчил фразу один из подпевал Джерома, – но мы ждали кого-то более… солидного и сведущего.
Очкарик забавно сморщил нос и энергично почесал его ладонью.
– Тогда это сугубо ваши проблемы, – отмахнулся он и вышел.
В аудитории поднялся возмущенный ропот.
Я же встала, намереваясь пойти и закатить скандал первому, кто под лапу подвернется. Сперва наведаюсь к декану и выскажу все, что думаю о его двуличной натуре. Потом зайду к ректору (хватит ему уже избегать меня) и скажу… Нет, я прямо с порога потребую его вмешательства.
В конце концов, это Итон-Бенедикт сманил всех нас на факультет закрытых знаний. Вот пусть и держит слово. Мужик он или кто?
Полная решимости действовать, я выскочила в коридор, сделала несколько целеустремленных шагов по лестнице наверх, в комнату декана, и услышала восторженный вопль крылатой вредины.
– Алекс, мое сердце радостно замирает от мысли, что я вижу своего создателя!
– Не преувеличивай, Гуля, – весело отозвался очкарик, – у тебя нет сердца. Я счел, что это лишняя деталь, делающая уязвимой твою систему жизнедеятельности.
Я застыла на месте, так и не опустив ногу на следующую ступеньку, и вся обратилась в слух.
Создатель? Нет, я и раньше понимала, что ожившая статуэтка горгульи – это нечто из разряда невозможного, но приписывала заслугу ректору. Думала, что Итон нашел Гулю где-то на необитаемом острове во время службы, а после забрал к себе. На худой конец, что горгулья – результат эксперимента, где что-то удачно пошло не так и получилась эта язва с крылышками.
– Фу, как это низко! Напоминать даме о ее несовершенствах! – тем временем патетически всхлипнула Гуля. – А ты куда намылился? Погоди, – в голосе горгульи послышалась неподдельная тревога, – а шайка обормотов где? Алекс, мне не нравится твое довольное выражение лица, поэтому перефразирую вопрос: оболтусы живы? Ты же в курсе, что необратимые заклинания и проклятья носят скучный ярлык «необратимые» только потому, что после ничего нельзя исправить?
– Остынь, паникерша. Я сегодня добрый.
Новый преподаватель оглушительно звонко чихнул.
– Что-то аллергия разыгралась… – пожаловался он. – Ладно, пойду проветрюсь. Соскучился по этому месту.
– Ты только сильно не злись. Твою школу знатно перестроили.
Что? ЧТО?!!
Да как же это…
– И насколько сильно?
– Ну…
Внизу послышались хлопанье крыльев и надсадный скрип проржавевших дверных петель, свидетельствующий о том, что участники разговора покинули пристройку. Я постояла еще какое-то время на лестнице, пытаясь собрать мысли в
