которые подчеркнули бы особую силу его ног бегуна или атлета.
Так как Джонатан слегка растерялся, то, не зная, с кем он говорит, не нашёл ничего более подходящего, чем кивнуть на бумагу и сказать:
– А?
Он тут же понял, что обратился со своими впечатлениями не к тому джуни. Тем не менее, тот предупредительно отозвался на никчемный возглас незнакомого и, очевидно, прилипчивого гражданина. Он взглянул вопросительно на Джонатана, тут же на бумагу с гибридом, быстро и очень цепко прочитал текст, который прочитать сходу было не так-то просто, и, кивнув, повернулся к Джонатану:
– Если не они сами придумали эту игру, я в них разочарован.
Джонатан вгляделся, как ему казалось, незаметно. Странный джуни… джуни?
– Ух, ты. – Вырвалось у него, он смутился.
Вдобавок, ему показалось, что это малоприличное восклицание и вовсе неуместно. В глазах черноволосого теперь он явственно увидел печаль такой глубины, что странно, как она не поднялась и не поглотила взгляд его, сильный и спокойный.
Незнакомец неуловимым кивком дал понять Джонатану, что – ничего страшного, он не обижен, хотя и печален, это точно. И он был вроде как благодарен Джонатану, но за что?
Королю он показался безумно знакомым, но виденным не на улице, не мусор выбрасывающим, и вообще не в житейщине. И отчётливее стало чувство, что человек переодет.
Джуни ещё раз кивнул, окончательно прощая Джонатана, и отошёл в сторону, дав понять, что общение было, но – окончено.
Джонатан отвернулся в поисках поддержки и обрёл её в лице Лис. Она стояла в углу возле какого-то расписания и не заметила происшедшего.
Джонатан неуверенно подошёл к ней. Он дождался, чтобы она нашла что-то важное в расписании, и вопросительно взглянул ей в глаза. Лис взглянула в направлении, которое указал Джонатан плечом. Потом на самого Джонатана.
Джонатан увидел, что в учительской нет никого, кроме них, а разве луговая нечисть считается?
– Странный тип…
Лис сказала, снова поднимая глаза к росписи:
– Он потерял ребёнка.
Джонатан подавился воздухом.
– В смысле, его отняли. – Пояснила Лис. – Он его искал долго, а теперь работает в школе.
Она пошла к выходу, и Джонатан потащился за ней, чувствуя смутную вину, но в чём он виноват?
Он не испытывал желания говорить об этом, и, к счастью, Лис тоже. Вместо этого она вытащила из-под локтя свёрнутый рулон изодранной бумаги. Она отступила так, чтобы глаз камеры из угла не дотянулся, и показала, развернув, уголок.
– Что скажешь?
Джонатан охнул. Он мигом забыл про переодетого пирата.
– Впечатлён, писательница.
– Это знамение.
– Знаю.
Вышли из занятой стражами школы невозбранно. На спуске Джонатан
