за ним по сугробам со скоростью пять километров в час. Разрыв увеличивался, погоня продолжалась.
Итог погони угадывался легко: через каких-нибудь пару часов снегоход скроется за ближайшей избой.
Я направился в местную милицию. В большом городе мы привыкли к количеству райотделов в каждом районе. Помимо этого, есть ещё городское и областное управление. В Ханты-Мансийске всё это сжато в одну двухэтажную избу. На первом этаже – городской отдел, на втором – краевой. Хотя могу ошибаться. Давно было, но суть структуры вы поняли.
В те времена вместо компьютеров, о которых ничего не было известно, а в самом Ханты-Мансийске и слова такого не знали, были телетайпы. Не такие примитивные, как при Дзержинском, а в современном дизайне. То есть в тумбочке, из которой выползала бумажная лента, именно как при Дзержинском. Прообраз твиттера. Шутка.
Дежурная часть горотдела была занята приёмом телетайпных сообщений из краевого отдела. Другими словами, между этажами шла оживлённая переписка. Я поставил фиолетовый штамп на командировочном удостоверении и пошел по коридору избы, где размещался уголовный розыск. Все двери были закрыты. Вообще все. Мёртвая тишина. В уголовном розыске. Представить невозможно. Протестировав дверные ручки ещё пару раз, я пошёл в дежурку.
Колоритный дежурный в милицейском пиджаке сообщил мне дикую для милиционера из Украины весть: уголовный розыск в полном составе отбыл куда-то на Югорскую вахту отстреливать медведей.
Сказал мне об этом весьма обыденно и отвернулся принимать очередной телетайп. Расценивая это как местный юмор или эдакий эвфемизм, я поднялся на второй этаж с тем же вопросом.
Похоже, что на втором этаже всё-таки был краевой отдел, потому что милиционер там был интеллигентнее. Он мне пояснил, что в силу погодных условий и раннего снежного покрытия медведь рано залёг в спячку. В силу этих же условий снег резко растаял, берлоги стали неуютными и мокрыми, медведи проснулись раздраженными и стали нападать на стада и убивать олешек. Поэтому угрозыск с автоматами поехал ставить наглую медвежью группировку на место. Нить событий и здравого смысла от меня стала ускользать с пугающей быстротой.
В этот же день в витрине магазина я увидел медвежье мясо. Именно медвежье красное мясо. Не шучу. Больше в избе, именуемой магазином, ничего не было. Только яблочный сок, печенье и медвежье, мать его, мясо.
В силу объективных причин, не установив место пребывания моего подследственного, я вернулся в номер. Помните, мультик о том, как мама пришла с работы и спрашивала у сына: «Может, к нам приходил бегемот? Может, был на квартиру налёт? Может быть, дом не наш? Наш. Может, не наш этаж? Наш. Просто приходил Серёжка, поиграли мы немножко».
В этом же мультике художники-мультипликаторы и нарисовали квартиру, как они себе её представляли после посещения бегемота.
В принципе всё верно,
