теперь далека от покоя. Как бы нам не скатиться к войне полного… формата? Мы не можем громко объявить о краже личности его светлости с такими слабыми доказательствами. Значит, не ограничим дееспособность ложного князя, не объявим его самозванцем. Но разве допустимо позволить ему менять устоявшийся баланс интересов? Мы не готовы начать переговоры с ним, ведь это иной человек с иными целями и методами, но с теми же ресурсами. В итоге… Это война. Увы, я говорю как официальный представитель властей Самарги.
– Егор, не стоит обострять. Просто переходите ко мне на работу и пишите отчеты обо мне, – в голосе Николо скользнула взрослая ирония. Юный князь стал серьёзен. – Егор, самозванец не натворит ничего воистину большого и опасного. Он по крови, по духу и уму не Ин Тарри. Отец поступил с собою крайне жестоко. Но еще более жестоко он поступил с врагом. Вы-то знаете, что завидовать жизни моего отца можно лишь издали. Никто не выдержит нагрузку, которую нес он. Его деньги обращаются со скоростью и ритмичностью, непосильными для контроля кем-либо еще. Даже мне сложно, хотя папа учил меня, я все лето врастал в наши основные проекты и уже освоился с базисом фамильного дела.
В кабинете стало тихо. Юлия шмыгнула носом и чуть отодвинулась: осознала, что мы сидим обнявшись, и смутилась. Зря. Я снова притиснула ее к плечу и не отпустила. Посмотрела на Яркута. Он пока не выбрал линию поведения и глядел мимо нас. Но – без злости. Наоборот, казался потерянным и виноватым. Что-то новое, я не помню у него такого выражения лица. Научился прощать?
– Никто не заменит Микаэле, – шепнула Даша. – Я вела всего лишь малую часть его дел, и меня всегда поражало, как много он помнит, как точно и быстро переключается с темы на тему.
– Даша, и я о том же! – оживился Николо. – Папа решил сломать спину врага грузом золота. Оставил письмо с указаниями. Из-за этого утром я отвез слиток самозванцу. Едва он взглянул на золото, стало совершенно ясно, это не отец… Я торжественно отдал слиток, объявил, что исполнил его же задание. Что сам заработал золото, и вот, с благодарностью дарю. Что прошу его лично установить слиток на вершину горы подобных и тем замкнуть пирамиду. Он спустился в подвал, долго и жадно глазел на золото, отец для такого случая заранее заготовил тонны две. Пока он…
– Значит, я слышала настоящее имя самозванца, или же это было одно из его имен, – шепнула Даша. – Михель Герц. Верно? Это имя шептали ночью в туевом лабиринте.
Я кивнула. Юлия тоже кивнула – и мы переглянулись с некоторым удивлением —слишком уж получилось согласованно. Мы не сговаривались, и нам не потребовались слова. Самое странное: нас не встревожило умение общаться без слов. Наоборот, Юлия улыбнулась и уткнулась в мое плечо. Спокойно, как будто мы не чужие. И я ощутила ответное умиротворение.
– Пусть так. Мне удобнее называть его именем, отличным от папиного. Пока Михель глазел на золото,
