от дозора к дозору – проверяли, все ли в порядке с людьми, не исчезли ли – и углублялись в туннель гораздо дальше отметки в сто пятьдесят метров. Ну, и за самими патрулями, разумеется, следили. Если те задерживались хоть на четверть часа, немедленно докладывали на станцию.
С Владом случилась очень неприятная история, до сих пор мутным осадком лежавшая на сердце. Семен просьбу выполнил, хотя и не совсем. То ли в угоду его соображениям, то ли из-за главы, а может быть, вмешался Кириллыч (начальник южного дозора в Симонова буквально вцепился), но окончательно возвращать парня на север не стали. Теперь он мотался один раз через три в туннель, ведущий к Нагорной. Винт же, когда узнал обо всем, внезапно встал в позу, сказав, что не дело это – чужих протеже переманивать. Пусть парень в земле ковыряется и грибы выращивает или к Иванычу в техники идет – гораздо лучшее занятие, а главное, безопасное. Еще и Семена обвинять начал: мол, пока его на станции не было, решил «обратить мальчишку в свою веру».
«А сам-то! Собака на сене: ни себе, ни людям», – фыркнул тогда Семен вроде бы в шутку, хотя было заметно, что задели его слова сталкера.
«А я, может, хочу сам всему его обучить и дело свое передать, – бросил Винт во всеуслышание в присутствии Влада. Наверное, думал, будто тому польстит. – Только пока не время. Потому сиди, Владик, не рискуй понапрасну и не высовывайся. Без тебя разберутся».
Симонов, услышав такое, не стерпел. Теперь иногда ему становилось стыдно за резкие слова и тон, но высказался он верно и именно так, как следовало. И про свою незаинтересованность в обучении. И про то, что у него своя голова на плечах, и даже если сталкер Винт иного мнения относительно его дальнейшей судьбы, диктовать свою волю не имеет никакого права. Влад – совершеннолетний и сам решит, чего в этой жизни хочет.
«Я, конечно, благодарен тебе за поддержку. Если б не ты, я и на Нагатинской не появился бы. Может, поставили бы меня к стенке на Добрынинской, объявив красным шпионом, – сказал ему Влад напоследок. – Да только и о том, как ты меня допрашивал, я не забуду. А еще – ты не отец мне и даже не родственник», – и вылез из палатки.
В тот момент парень был уверен, что ушел навсегда. Теперь придется ему искать новый угол, а то и перебираться куда-нибудь под платформу. Еще понимал: с Винтом общаться не будет и, само собой, помощи от него больше не видать. Надежда уговорить сталкера идти к Фрунзенской окончательно истаяла. Впрочем, она и так-то стоила немного: сколько уже просил – и получал отказы. Зыбкий, уклончивый ответ «в следующий раз, возможно» являлся всего лишь очередной манипуляцией со стороны Винта.
Ноги сами понесли парня к северному туннелю. Влад встал напротив входа и принялся вглядываться в черную бездну, а та, соответственно, – в него. Мгла ухмылялась, жаль, не говорила – то ли не умела, то ли считала недостойным опускаться до грубых и примитивных человеческих слов. Зато ощущение ее было очень отчетливым – до зуда в кончиках пальцев. Закралась даже мысль бросить все и уйти прямо сейчас – во тьму.
Если и остался у
