высокий процент раскрываемости, который обязан был неуклонно расти – под руководством все той же партии и того же правительства…
Вот и получалось частенько, что если хозяйка вынесла во двор ковер выбить и отошла на минутку с соседками посудачить, а вернувшись, ковра не обнаружила – то имела место никак не кража, просто внезапно налетевший ветер ковер унес… И у зазевавшегося велосипедиста никто велосипед не крал – подростки озорующие взяли покататься – без злого, естественно, умысла. Были и такие опера, которые могли зареванную девчушку убеждать в том, что никто ее не насиловал, чего уж там – сама давала, сгоряча да не подумавши…
Все это Кольцов хорошо знал и никакими иллюзиями себя не тешил. Но ведь была еще и настоящая работа – тяжелая, нервная, рутинная, однако выводящая в конце концов на след преступника, до поры неведомого… И были слова благодарности от тех людей, которым удавалось помочь. Не так уж часто приходилось их слышать Кольцову (люди, они странные, многие считают, что, когда у них что-нибудь крадут, это событие из ряда вон, а когда милиция вора задерживает – это само собой разумеющееся дело), но когда слышал, то аж весь светился изнутри.
Именно поэтому так рвался на оперскую должность седеющий капитан Кольцов – словно мальчишка. А по правде говоря, в чем-то Алексей Валентинович и был мальчишкой, возраст ведь не только прожитыми годами измеряется, есть еще и никем официально не признанный «коэффициент неугомонности души». Так вот, с этим коэффициентом у Кольцова был полный порядок. Хотя у его начальства по этому поводу имелось особое мнение…
Алексей Валентинович бодро дошагал до своего отделения, зашел в маленький, на два стола, кабинет и начал знакомиться с поступившими материалами.
Перед самым обедом к нему заглянул начальник отделения майор Грушенко и преувеличенно радостным тоном представил Кольцову здоровенного румяного парня с перебитым носом и спокойными голубыми глазами:
– Вот, Леша, прошу любить и жаловать! Новый опер – Никита Кудасов, бывший инженер с Кировского… Вводи товарища в курс дела, учи, шефствуй, так сказать…
Пожатие у Никиты было крепким и сухим, вообще этот парень сразу понравился Алексею Валентиновичу, чувствовались в нем внутренняя сила и этакая основательность.
– Андроповский призыв? – поинтересовался Кольцов у нового коллеги.
– Ага, – кивнул Никита. – Пять лет в прокатке… Теперь вот к вам. С чего начнем?
Алексей Валентинович внутренне усмехнулся: «Ишь ты, прыткий какой… Быка, стало быть, за рога?» – и молча передал Никите два заявления: одно о краже детской коляски у районной поликлиники, а второе об ограблении студента Технологического института в баре «Тритон». Заявления такого рода сыпались в отделение пачками, в результате чего на каждом
