закурил.
Таксист поинтересовался:
– А служил где и на какой должности? Офицер? Прапорщик? Контрактник?
Роман улыбнулся:
– А тебе, Матвеич, какая, собственно, разница?
– Да никакой, но надо же о чем-то говорить?! Нет, если хочешь вздремнуть, то базара нет, отдыхай, помолчу.
– Дома отдохну. А служил я в штабе дивизии мотострелковой, в московской области, должность… так себе… помощник начальника штаба, майор. Теперь в запасе. Не воевал. Короче, штабная крыса. Этого достаточно?
Таксист кивнул:
– Достаточно, но не похож ты на штабиста, но это не мое дело. Чего рано уволился? Или уволили?
– Сократили. Должность лишней признали, а ехать на новое место службы на Дальний Восток отказался.
– Понятно. На хрена он сдался, этот Дальний Восток после Подмосковья. На пенсию-то хоть наслужил?
– Будет пенсия, вопрос, какая?
– Все больше, чем я получаю. Нам со старой по двенадцать тысяч родное государство определило.
Уланов поддерживал разговор, хотя особого желания к этому не испытывал, но и обижать этого добродушного дядьку не хотелось.
– Если на двоих, то не сказать, чтобы мало.
– За хату заплати, за ЖКУ, тепло, свет, воду, а теперь еще и за капремонт какой-то, лекарства купи, старая моя последнее время здоровьем сдала, а сколько стоят таблетки в аптеке, сам знаешь. Хотя откуда тебе знать, молодому и здоровому. И остается тысяч десять. Проживешь на них месяц? Вот и подрабатываю. Хоть это не запретили.
Роман спросил:
– А как же льготы? Вам, пенсионерам, – он рассмеялся, – а теперь и мне льготы положены.
Водитель бросил взгляд на него, не теряя контроль за трассой:
– Правильно сказал, что теперь и тебе льготы положены. Узнаешь, как это у нас эти самые льготы получить. Задолбишься по конторам разным бегать да справки собирать. Там и подохнешь в очереди за этими льготами. Не страна, а…
Он открыл окно, сплюнул на дорогу:
– Бардак, короче. Я вот чего, майор, понять не могу. Неужели у нас из ста сорока миллионов пару сотен способных мужиков и баб подобрать не могут, чтобы управлять страной народу на пользу, а не во вред?
– Эка взял пару сотен. Ты футбол смотришь?
– Болельщик с детства и все время за «Спартак», а что?
– У нас одиннадцать футболистов из ста сорока миллионов, ну может меньше, потому как мужиков найти не могут. Ведь как играют? Позорище.
– Ну это ты слишком. Иногда и немцев, и англичан, и португальцев громят.
– Вот именно, что иногда.
– Сам-то за кого болеешь? А, ну да, за ЦСКА, ты же военный.
– Не угадал, мне все равно кто играет, лишь бы футбол был интересный, а не мудовы страдания. За сборную да, но это святое.
Уланов выбросил в свое окно до фильтра выкуренный окурок.
Таксист продолжил разговор:
– А я в Чехословакии служил, в танковом полку, наводчик.
– И как там, в Чехословакии,
