Лениво и сонно порхали птицы в чернолесье.
– Помнишь, как мы с тобой каждый вечер торчали где-то здесь, на берегу?
– Не здесь. У старой дороги. Там, где был паром.
Подул легкий освежающий ветерок. Дурманяще резко напахнуло молоком цветущей черемухи.
– Чуешь? – Демид раздул ноздри, принюхиваясь.
– Черемухой пахнет.
– Черемуха – все равно что сама любовь. Носится вот так, ищет кого-то. Может, тебя?
– Что ты! – испугалась Агния.
– А я б с моим удовольствием встретил ее! Пусть бы жгла душу – не жалко.
– Ты парень. Кто что скажет?
– Степан скоро вернется?
Агния горько вздохнула:
– Он остался служить сверхсрочно. Учится в Ленинграде на командира. Обещается на побывку в будущем году.
– Понятно. – Демид поднял булыжину и кинул в улово под яр. Камень булькнул, а брызг не видно – так черно внизу. За рекою лают собаки и кто-то растяжно кричит: «Ма-аню-ута-а!» И эхо троит голос: «У-та, у-та».
По листьям плакучей ивы, склонившейся с берега к воде, пронесся внезапный трепет, точно ива продрогла. Листья зашумели, как мыши в соломе.
– Люблю ночь встречать на реке, – сказал Демид. – Вот обниму иву и буду целоваться с ней. Слышишь, как она лопочет?
– Разве девок мало на деревне? – тихо спросила Агния, а у самой сердце захолонуло.
– Моя не в девках.
– Где же? В бабах, что ли? Не Дуня Головня?
– Моя Дуня – вот она! – И, как того не ждала Агния, Демид обнял ее с такой поспешностью, что она вскрикнула.
– Что ты! Что ты! С ума сошел. Отпусти, Демид. Ну, говорю тебе, отпусти. Еще увидит кто!..
Большие карие глаза Агнии сейчас казались черными. Демид обнял ее, потеснив к старой иве. Агния хотела оттолкнуть Демида, но руки у ней ослабли, согнулись в локтях, и она прижалась к Демиду своей полной грудью, чуть откинув голову, встретилась с его горячими сухими губами. Мягко лопотали листья ивы над головой.
– Пусти же. Вдруг кто увидит.
– Пойдем к старому броду.
Шли берегом, пробираясь в густых зарослях чернолесья. Дикотравье цеплялось за ноги, хлестало Агнию по голым коленям. Демид крепко держал ее за руку. Еще спросил, отчего у ней ладошка холодная? Мягкие ветви черемух, осыпая белыми лепестками простоволосую голову Агнии, цеплялись за ее плечи, за пряди растрепанных волос.
Вот и прогалина, и старый брод. Здесь когда-то был паром. И Демид с Агнией часто сиживали здесь, на берегу.
Потом они пошли к старому тополю: там никого не бывает вечерами.
Агния глянула на развилку старого тополя – и ей стало жутко. Она столько наслышалась страхов про могилу каторжанина. Но ведь не одна же, с Демидом?!
Вокруг тополя – лохматые кусты черемух, боярышника, молодого топольника – тьма-тьмущая. Шумливая, загадочная и волнующая.
Слова
