попробовать приобрести хотя бы Аналог, который также отпускается теперь по рецепту, но только за этим почему-то следят не столь строго, я решаю спуститься в аптеку у подножья дома. Благо у меня ещё имеются кое-какие деньги; не стану рассказывать, как они мне достались – это слишком унизительно.
Нетвёрдо выбираюсь вниз, на скользкий тротуар. Отравленные лужи издают подо мной плотоядные звуки, сырость и беспокойство проницают всё ослабленное тело. Преодолев эти тридцать с чем-то взбудораженных шагов, я чуть ли не вбегаю внутрь; там, в чистоте, ряды аккуратных полочек, будоражащий запах лекарств и пожилая женщина-провизор типа «с вами всё ясно». Подскочив к ней, я выпаливаю, суетливо теребя обтруханный подборт пальто: – День добрый, у вас есть К?!
И обмер, поняв, что сказал.
– К? – в холодных очках сверкнуло беспощадное «с вами всё ясно». – Есть. Сколько вам?
Я начинаю дрожать, как возбуждённый енот.
– Э-э… А сколько имеется в наличии?
– Да сколько угодно.
Нетерпеливо шмыгая носом, погрузив заледенелые пальцы во внутренний карман, я…
– При наличии рецепта, разумеется, – ударом топора обрушилось вдогонку.
Вот и всё. И тряпичная рука выпадает у меня из кармана.
Чтобы хоть как-то спасти положение, я принимаюсь спонтанно, с нездоровым оживлением говорить: – И это совершенно очевидно, мой вопрос – простое проявление гражданского любопытства: насколько быстро претворяются в жизнь те или иные постановления; мне, в сущности, нужен Аналог, всего лишь Аналог, то есть даже и не он, что, в общем-то, не совсем так, но ведь это совершенно не важно! Не важно ведь, а? Ну так он у вас есть или нет? Есть?!
Аптекарша пугающе молчала, настороженно следя за лихорадочными движениями моих вибрирующих рук. И вдруг я заметил, как её рука проделала какое-то короткое движение под крышкой белого прилавка. Кажется, доигрались. Теперь хорошо, если я выйду отсюда хотя бы без сопровождения, не то что с какими-то таблетками. Какое всё-таки идиотство, и о чём я мог думать, почему не дождался… И тут до меня доходит, что всё время пока я говорил, кто-то уже находился в аптеке, и этот кто-то беззвучно стоит сейчас у меня за спиной. Переглотнув, я нервно оборачиваюсь… Внутри по-прежнему пусто и чисто, и лишь мои громоздкие ботинки источают талую грязь на вымытый голубоватый кафель.
– Аналог, кажется, оставался. Сейчас посмотрю, обождите, – произносит, наконец, провизор, удаляясь в подсобку (и захватив между прочим пару каких-то коробочек, близковато стоявших ко мне).
Дверь остаётся за ней приоткрытой, шум крови в ушах утихает, и становится слышен извнутренний треск приглушённого радио или, быть может, переносного телевизора. И вместе с тем мне снова делается дурно. Чтобы не грохнуться на пол, я опрокидываюсь на стойку, стиснув зубы от подступающей тошноты.
«…Агентством
