какую линию собственного поведения ей нужно будет избрать при встрече с Артёмом. Ведь в основном она, коварная интриганка, отправляла взбудораженную Хвастович на пруд разыскивать драгоценного Матвейчика именно для того, чтобы под эту лавочку увидеться с Артёмом.
Своим любимым молодым человеком, понятное дело.
Но и погрузиться в пучину стыда Надюшка не успела – во-первых, Артём собственной персоной пробежал по берегу, увидел девчонок, махнул рукой и, крикнув «Привет!», снова спустился к воде и скрылся из виду. А во-вторых, в эту же секунду один из парней крикнул: «Матвей!» – и, не очень разборчиво ещё что-то добавил. Кто-то, не видный из-за бугра (наверняка тот самый Матвей, Бормотов один на даче был Матвей), ответил ему.
Услышав всё это, Хвастович опять остановилась, встала на цыпочки – всматриваясь и вслушиваясь. Её, девушку высокую и фигуристую, было видно издалека. И компании у пруда видно в первую очередь.
Марьяна тоже поняла это, снова быстро зашагала к пруду.
А потом вдруг резко развернулась – и со всех ног побежала обратно.
Ничего не понимающая Надя помчалась за ней.
Марьяна бежала и бежала, два раза упала, обзеленив и ободрав коленку о придорожную траву и мусор. От босоножки оторвалась застёжка, ноги Марьяны опасно вихлялись, особенно та, которая была обута в порванную.
– Марьяна, куда бежим? Бежим куда? Да стой же!
Хвастович не реагировала на призывы Нади. Бежала и бежала.
Наде пришлось приложить много усилий. И всё-таки она догнала подругу, схватила за талию, повисла на ней, заставив остановиться.
Они уже давно покинули хорошо просматриваемое пространство луговины, по которой шла тропа к пруду.
И у забора одной из ближайших дач девушки уселись на сложенные в штабель доски.
– Как же я заколебалась! – подняв к небу перекошенное страданием лицо, воскликнула взаимно влюблённая девушка.
Шарики её удивительных слёз покатились в уши. Один за другим, один за другим.
– Я стараюсь, выстраиваю отношения… – продолжала Марьяна, не глядя на Надежду. – И ему всё нравится. Если бы не нравилось – сказал бы, да? Не говорит. Нравится ведь, значит, нравится! Я столько придумываю, чтобы была романтика… Но вот так бегать унижаться я не могу… Пропади оно всё пропадом.
Надя посмотрела на Марьянку с уважением. «А я бы так смогла?» – пронеслась у неё насторожённая мысль.
– Я не собачонка. – Марьяна встала с доски, отряхнулась, разулась, осмотрела босоножку, которая могла теперь крепиться к ноге только тремя тонкими перепонками у самых пальцев. Размахнулась – и запустила свою парадную обувку на пятнадцатисантиметровой «платформе» в пышные кроны чьего-то сада.
Снова отряхнула руки о подол – хотя ни пыли, ни грязи на них заметно не было. Махнула головой в значении «Пойдём!» – и зашагала
