что было в следующие несколько секунд. Когда пришла в себя, обнаружила, что стою у лестницы; что-то тёплое стекает за шиворот. А впереди ветер раскачивал ветви деревьев… те махали… махали дружелюбно могучими зелёными руками… Махали всё сильнее.
– Стойте! – крикнула я, и на этот раз получился крик. Все вокруг вздрогнули, приходя в себя. – Стойте! Остановите машину!
Потом уходящая вперёд и вверх дорога встала на дыбы, и меня больно стукнуло поручнем в лицо.
– Жива?
Дядя Хельт? Где это я? Запахи чужие – не дома. В смеси запахов читались испуг, изумление, восхищение. Голоса, лязг, писк переговорных устройств.
– Да, – удалось произнести мне. Глаза видели плохо, но зрение постепенно возвращалось. Когда оно вернулось полностью, я увидела, что сижу в кресле, сжимая в руках свою окровавленную шапочку, а передо мной – шестеро людей. Пятеро мужчин и одна женщина. Все стоят, прикрыв глаза «крышечкой» из сомкнутых ладоней.
– Что… – и тут до меня дошло. Никто не смеет видеть, как Светлая снимает что-нибудь из личных предметов одежды. Владычица Света, как я устала от всего этого.
Я стянула, помогая себе зубами, перчатки и бросила их на пол, вместе с шапочкой. Тряхнула головой (огнём ожгло затылок). Хлопнула в ладоши и закрыла лицо ладонями.
– Жива, девочка? – голос дяди. Нисколько не изменился – спокойный, уверенный. Вокруг меня поднялась небольшая суматоха; интересно, если бы я не смогла подать знак, что разрешаю к себе прикасаться, что – дали бы истечь кровью?
– Жива, дядя, – отозвалась я. Остальные – судя по репликам, врачи – делали своё дело. Ну хоть им не нужно разрешения на каждое прикосновение ко мне – врачам позволено всё. А дядя, похоже, так и сидит, закрыв лицо ладонями. – Что случилось?
– Деревья рухнули, – последовал ответ. – Десяток деревьев, прямо на дорогу. Говорят, порывом ветра повалило. Если бы ты не приказала водителю остановиться, мы бы с тобой уже в другом месте разговоры вели.
Я едва не подскочила, но мне не позволили, – без слов, просто дали понять, что двигаться не стоит. Голову пекло немилосердно, а также – правый бок и левое бедро.
– И всё?!
– И всё. А что, мало? – дядя, похоже, в маске, судя по звуку усмешки. – Видела бы ты эти деревья. Мне показалась, что… – дядя замолчал. – Ладно, дома поговорим.
Как же, поговорим мы дома…
– На меня, наверное, смотреть страшно, – предположила я вслух. Завтра выпускные торжества, а три дня спустя – Праздник Возрождения. В обоих случаях мне предстоит появиться перед большим скоплением народа. Причём перед телекамерами. Хороша я буду!
– Не беспокойтесь, Светлая, – кто-то из врачей. – Завтра к обеду будете в полном порядке.
– Хорошо бы, – я опустила голову. Вот как. Что, призрака видела одна лишь я?
– Лучше о другом думай. За нами ещё два автобуса шло, ты много жизней спасла. Отдыхай. Помолчи немного. Я никуда не ухожу.
– Никаких
