то скажу так: от богатства радость и добро должны исходить, а если от него горе и смерть, то разве это – богатство? От такого богатства нужно избавляться, если оно есть… и ни в коей мере, ни с кем не делиться.
– Хорошо тебе говорить… – вздохнул Кравцов.
– Ты себя Коля, побереги. А они – молодые, сдюжат. Это нам в такой ситуации в самый раз к бомжам жить уходить, а они, да с ребятами малыми, выкрутятся, дай бог. Многого, Коля сказать не могу, но знаю, что говорю. Смертью то богатство пахнет, про которое Ваня тебе говорил. Да и ты сам знаешь о том. Пашку забыл? Всё, дорогой, свернули разговор этот.
– Так-то оно так… Ну, ладно. Сама-то как? Здоровье?
– Николай, ты, надолго в город? Когда домой обратно? – перебила его Анна. – Мне бы в деревню съездить, давно в Ачеме не была. Вот, что-то захотелось. Может, довезешь? Хочу недельку в тех местах побыть. На могилку к Ивану сходить. У кого там остановиться можно?
– Что-то ты, Анюта, темноту наводишь. Могилу Ивана я сейгод навещал, всё прибрано там, беспокоится на счет этого нечего… Ну, да ладно, знаю я тебя, захочешь сказать, скажешь. Нет, так лучше и не спрашивать.
– Так свозишь или нет?
– Свожу. Чего не свозить-то, хоть завтра и поедем. В доме у меня там и остановишься. Живи, сколько захочешь. Мне прошлый год дочка приезжала на день рождения, и подарок сделала – дом в Ачеме подарила. Знает мою страсть к рыбалке. Хозяин куда-то уехал. Так она нашла его, договорилась. Дом всё одно стоял пустой. А дому уход нужен. За сколько купила, не сказала. Да думаю не дорого, у самой денег вечно нет.
– Завтра? Хорошо. Очень хорошо. И что дом, тоже хорошо, – проговорила Анна. – А Маринка твоя всё так одна и живет?
– Не знаю. Мы с ней мало общаемся. Письмо было от нее последний раз месяца три назад, – вздохнул Кравцов.
Он любил и очень скучал по младшей дочке. Но та, как уехала когда-то с его бывшей женой, так с тех пор и не приезжала. В девяносто втором, когда Зоя умерла, он ездил на похороны. Маринка хоть и осталась без матери, с отцом в Архангельск ехать отказалась. Так и живет в Саратове.
Они проговорили еще часа два. Чаю с прошлогодним рябиновым вареньем попили. Как водится в таких случаях, вспомнили молодость, да о погоде и болячках своих не забыли. Прощаясь Кравцов, чмокнул в щечку Анну и ушел. Закрыв за ним двери, Анна убрала со стола и сходила к соседям. Попросила, чтобы те приглядели за квартирой, пока ее не будет. «Пока ее не будет. Сказала тоже. Не будет… не будет…», – повторяла она, вернувшись к себе в квартиру.
Утро показалось ей каким-то необычным. Все вроде бы как прежде, а вот что-то не так. «Дождь закончился. Я так уже к нему привыкла», – удивилась Анна и улыбнулась, глядя в окно.
– После дождика в четверг, – невольно добавила она вслух, посмотрев на отрывной календарь.
Через полчаса Анна уже сидела на лавочке возле крыльца. Рядом стояла дорожная сумка и два рюкзачка. Те самые, в которые она вчера сложила свертки, вынутые из шкафа. Лавочка уже успела высохнуть от дождя. Ожидание Кравцова, как ни странно, сегодня доставляло Анне
