понять только я.
Но я не понимал.
Я и без его советов никому здесь не верил.
Что дальше?..
Кстати, Николай Несторович был единственным, кто то и дело отказывался пить витаминный напиток.
Он мог спокойно вытянуть все содержимое бутылочки через трубку, а после еще цокнуть языком, как будто ему очень понравилось. А мог вдруг запустить бутылочку в стену. Или перевернуть ее и, резко сжав в ладонях, выдавить все содержимое на стол. Витаминный напиток растекался по белой клеенке черной, непрозрачной, блестящей лужей, в которой отражалось все, что происходило вокруг.
Все остальные пациенты начинали выражать бурное одобрение и поддержку. Даже Ксения отрывала тусклый взор от стола и начинала судорожно приоткрывать рот, словно пыталась засмеяться. А Пал Палыч и Сил Силыч, если в их бутылочках еще что-то оставалось, начинали повторять действия Николая Несторовича.
На короткое, очень короткое, время в столовой воцарялись суета, крик и неразбериха. В которые незамедлительно вклинивались охранники. Двое сразу же хватали зачинщика беспорядков под руки и выводили из столовой. Остальные старались успокоить и усадить на места наиболее рьяных его сторонников.
Подобные демарши Николая Несторовича были, пожалуй, самыми яркими моментами наших совместных трапез.
Доктор Карцев собственной персоной неизменно присутствовал на наших совместных трапезах, похожих на Хеллоуин в дурдоме. Иногда он даже брал себе тарелку с едой и подсаживался к тому, кто сидел в одиночестве. Но чаще он расхаживал между столиками, обращаясь то к одному, то к другому пациенту с какой-нибудь банальнейшей сентенцией. Типа:
– Ну, как вы себя сегодня чувствуете?
Или:
– Милейший, вы сегодня в ударе!
Или:
– Дорогая моя, вы очаровательны!
Наверное, он всерьез думал, что таким образом поднимает наш моральный дух и вселяет в нас здоровый оптимизм.
Увы, в этом месте ничего здорового не было, нет и не может быть. Здесь корежат и ломают людей и без того страдающих от неизлечимой болезни. Для чего это делается, я не понимаю. Если от нас хотят избавиться, тогда гуманнее, да и проще было бы сразу пристрелить нас, а не держать в этих проклятых клетках.
Почему они так не делают?
Я не знаю.
Глава 12
Ловчий
Зажимая рукой кровоточащую рану на шее, Герман матерился на чем свет стоит.
– Кончай! – прикрикнул на него Шарков. – Не так уж и больно!
– Зато обидно, – процедил сквозь зубы Герман. – За что он меня?..
– Ты увез его из дома, – напомнил Кеша.
– Не я, так кто-нибудь другой это сделал. А я хотел по-хорошему.
– Расскажи ему об этом, – Кеша с ухмылкой кивнул на альтера.
Герман бросил
